– Одного я не понимаю, – сказал Просперо. – Если карлик напустил на нас этих жутких безголовых тварей, зачем потом убивать их сверкающими молниями?
– Сдается мне, твари служат другому хозяину! А где они, кстати?
– Когда гроза закончилась, на поле не осталось ни одной безголовой бестии, – доложил Паллантид.
– Прекрасно! Хотя бы одним врагом меньше. Остается Великая Душа. И, кажется, теперь я знаю, что нужно делать. Мне это было ниспослано свыше.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Тараск.
– Когда я был без сознания, мне явилось видение, – сказал Конан. – Я узрел чистое голубое небо, оно отражалось в зеркальной глади безжизненного океана.
Потом возникла пирамида – точно такая, какую мы с тобой, Тараск, видели на медальоне синего колдуна. Таинственный ветер стремительно понес меня навстречу пирамиде. Она росла, быстро превращаясь в сооружение поистине циклопических, невозможных размеров, взметнувшееся от земли до самых небес. Ничего подобного я в жизни не видел; я казался себе песчинкой в сравнении с ней. Потом я очутился внутри пирамиды. Там бушевали стихии похлеще тех, что вызвал нынче Тезиас. Но я не чувствовал их прикосновения. Меня встретил мозг, – маленький, искрящийся, – такой, каким мне описывал его Хъяхъя – пришелец, томящийся в колоссальной пещере, скрытой водами Стикса. Мозг говорил со мной, и казалось, будто его голос сидит в моей душе. Он сказал: «Сегодня Тезиас разверз Порталы Времени. Началась цепь стремительных событии, которым суждено до основания потрясти твой мир, Конан. Тезиас не должен был этого делать». «Почему ты не помешал ему?» – спросил я. – «Не в моих правилах вмешиваться в дела суетного мира, – ответил мозг. – Я и так совершил невероятное, призвав тебя сюда. Но это было необходимо, ибо ты – единственный туземный разум, в чьих силах восстановить равновесие Истории». – «Что я должен сделать?», – был мой вопрос. – «Через некоторое время ты проснешься среди своих соратников. Собери остатки войска и иди к логову Тезиаса. Тебя ждет победа». Мозг сказал это, затем видение померкло, и мое сознание снова провалилось во тьму. Вот все, что я помню.
– Невероятно! Мы разбиты в пух и прах, у нас почти не осталось надежды, а этот мозг повелевает идти с полутора тысячами воинов на могучего волшебника, почти что Бога! Можно ли верить этому мозгу?
– Этот мозг – величайшая сила, какая только есть на Земле. Когда мы схлестнулись с карликом в первый раз, наши древние боги умыли руки только потому, что за спиной карлика был Тот-Кто-Сидит-в-Пирамиде. Не знаю, на чьей стороне он играет сегодня, но, судя по всему, Тезиас чем-то разгневал своего бывшего покровителя. Так что довольно разговоров – они ведь не приближают нас к победе! Сегодня же отправляемся к логову карлика!
– Отправляемся – куда? – выразил всеобщее удивление Тараск. – Разве мозг сказал тебе, где скрывается Великая Душа?
– Нет, этого он мне не говорил, – рассеянно пробормотал киммериец. Как он мог упустить такую важную деталь?! Куда идти-то?
– Я проведу вас, – раздался смешливый девичий голосок, и все разом повернулись на него.
В дальнем углу шатра, кокетливо опираясь на стенку раскладного походного шкафа, стояла самая прекрасная из когда-либо виденных Конаном женщин. Она была облачена в длинную полупрозрачную тунику, более обнажающую, чем скрывающую, прелести ее роскошного тела. Лицо ее являло собой маску неземной красоты. Золотые волосы бесчисленными косичками ниспадали почти до самой талии девушки. Весь ее облик светился таким совершенством, на какое, без сомнения, не способна была мать-природа.
Божественная красота девушки лишила речи варвара и его спутников. Красавица же, ступая, точно по воздуху, приблизилась к застывшим в немом изумлении мужчинам.
– Я проведу вас к логову карлика, – трепетно прошептали полные рубиновые губы.
Совладав наконец с собой, Конан хрипло проговорил:
– Кто ты такая, девочка?
– Я добрая фея, спустившаяся с небес, чтобы помочь отважным героям!
Неизвестно почему, но киммериец сразу же не поверил ее словам. Нет, не фантастичность появления феи насторожила его. Просто природный инстинкт варвара, доставшийся ему от диких предков, явственно ощутил какую-то злую ауру, вступившую в этот шатер вместе с красавицей. И аура эта действовала на него сильнее, чем все прелести ее божественного облика.
Отступив на шаг, он сказал:
– Я не верю тебе, красавица! Добро не может быть столь прекрасным! Красота Добра внутри, а не снаружи. Признавайся, кто ты такая, или с тобой поговорит мой меч!
Красавица рассмеялась, и в этом переливистом девичьем смехе всем почудилось что-то жуткое, зловещее…
– Увы, киммериец, тебя не проведешь! Знай же: я – Тхутмертари!
Реакция воинов была такова, как будто их внезапно приговорили к жестокой и мучительной смерти. Тараск обеими руками схватился за горло, словно пытаясь защитить его от невидимых удавок. Просперо, побледнев, приложил руку к сердцу. Остальные же замерли, точно ледяные изваяния, будучи не в силах что-нибудь сказать либо предпринять. Лишь Конан сохранил хладнокровие.
– Не шути так, женщина! Тхутмертари – это всего лишь страшная легенда. Ты не можешь быть ею. Еще будучи вором и пиратом, я слышал леденящие кровь рассказы о жестокостях, чинимых безрассудной стигийской принцессой. На караках и галерах, ходивших вдоль побережья Зингары, Аргоса, Куша и Стигии, не было моряка, кто бы не клацал зубами в ночной тиши, слушая страшилки о кровавых деяниях женщины-жрицы, обменявшей свою душу на власть над силами Мрака.
– Не знала, что я так популярна! – рассмеялась принцесса.
Словно не слыша ее, Конан продолжал:
– …Много лет назад, когда я был еще корсаром, дошла до нас весть, что жестокая принцесса исчезла. Говорили, ее забрал сам Сет, чтобы разделить с нею власть над обитателями адских бездн и загубленными душами… Но еще долго будоражили умы рассказы несчастных, чудом спасшихся от жертвенного ножа Тхутмертари…
– Что-то я не припоминаю, чтобы кто-либо спасся! Верно, это были самозванцы, а вы и развесили уши, храбрые моряки, – все в том же кокетливом тоне заметила девушка, и эти ее слова не оставили более в душе Конана сомнений в страшной правде – «черная жемчужина Сета» была сейчас перед ним.
– Тхутмертари – это миф, миф Кром знает какой древний, – глухо произнес он. – Ты должна быть старухой.
– Я всего лишь на несколько лет старше тебя, – оскорбилась принцесса. – Мне пятьдесят семь. Мрак, которому я служу, дает вторую молодость. Но тебе ли, киммериец, удивляться этому – ты разве не встречался с Акивашей?!
И Конан вспомнил, как несколько лет назад, охотясь в недрах мрачной пирамиды Кеми за Сердцем Аримана, он повстречал Акивашу – принцессу, жившую десять тысячелетий назад, женщину, которая никогда не умирала. Она обвенчалась с Мраком и обрела бессмертие.
– Я – не Акиваша, – продолжала между тем красавица. – Я не согласна тысячи лет томиться во тьме посещаемых демонами катакомб. Я создана для света, для жизни, для любви и власти. Я рождена, чтобы нести волю Сета в мир людей, чтобы покорять народы и низвергать культы ложных богов! Долгие годы я провела в стигийской темнице, лелея надежду на освобождение. И вот час мой пробил. Верховный жрец Тот-Амон призвал меня пред свои очи. Глупец, он рассчитывал использовать Тхутмертари в борьбе против тебя и этого карлика. Он повелел мне выкрасть тебя, киммериец, и доставить к нему в Стигию, дабы ты послужил приманкой для алчущего мщения карлика. Шантажом и посулами он принудил меня покориться его воле… Но он не учел, что у Тхутмертари всегда своя игра! И все же я старалась. Верно, звезды не благоприятствовали исполнению его замысла. Все мои попытки овладеть тобою закончились безрезультатно.
