«Не могли ли они нас заметить? – думал он. – Вряд ли. Мы не шумим, у них же нет оснований считать, что нам известно их местонахождение, и единственно, откуда они могут ждать нападения, это с востока».
Примерно через треть мили канал начал плавно поворачивать к северу, точно заранее предвкушая слияние с Дунаем, до которого оставалось еще несколько миль.
«Если дозорные Мерлина знают свое дело, то компания Ибрагима теперь находится точно к югу от нас», – подумал ирландец.
Он повернулся, тихо свистнул викингам и сделал знак править к южному берегу. Это было нетрудно, ибо уже десять минут как течение пыталось прибить их в том же направлении; люди у правого леера просто перестали упираться веслами в дно, через минуту киль погрузился в ил, и ладья накрепко завязла, накренившись в сторону берега.
Даффи прошел по накренившейся палубе, отклоняясь назад, чтобы не полететь в канал. Аврелиан последовал за ним.
– Такая встряска не пошла на пользу королю, – укоризненно шепнул волшебник. – Однако он готов, чтобы его снесли на берег.
– Хорошо. Теперь слушай… Я отправляюсь туда. Когда я махну рукой, пришли Буге и еще двоих. Мы убедимся, что опасности нет. Когда я махну во второй раз, остальные перенесут короля. Все понятно?
– Да.
– Прекрасно. Надеюсь, скоро увидимся.
Ирландец осторожно перевалился через борт, стиснув зубы, когда ледяная вода закружилась вокруг бедер, и двинулся вброд к поросшему деревьями обрыву. Наполовину всматриваясь в темноту, наполовину на ощупь, отыскал удобный подъем и тогда помахал рукой оставшимся на корабле. Вскоре трое скандинавов карабкались по глинистому склону следом, поеживаясь и растирая ноги. Пространство, которое открылось за ивами, представлялось непроглядно черной, уходящей в никуда равниной. Внезапно тьму впереди прорезала вспышка голубого света и тут же пропала, точно кто-то захлопнул дверь. Сейчас Даффи казалось, что за плеском воды в камышах он различает отдаленное протяжное пение и шелест огромных крыльев. Он не мог заставить себя взглянуть вверх из боязни, что лохмотья облаков начнут собираться в злобные восточные лица.
«Канал за нашими спинами, – подумал он, – соединяется с текущим далеко на юг Дунаем. Не ползет ли там вдоль русла из турецких земель громадная белая змея, готовая напасть и пожрать нас?»
В страхе он обернулся: в бледном свете луны предстали перекошенные от ужаса лица и выпученные глаза трех викингов.
«Должно быть, они услышали или заметили нечто пропущенное мной, – подумал Даффи, и как будто в подтверждение его собственный страх усилился еще больше. – Или же, – вдруг пришло ему в голову, – мы все реагируем на одно и то же, и это не звук или предмет, а просто сгустившаяся атмосфера угрозы, что, словно туман, висит в неподвижном воздухе. Вот именно, – подумал он с внезапной уверенностью. – Здесь не что иное, как проделки Ибрагима. Он окружил себя магической стеной ужаса, чтобы отпугивать любых незваных пришельцев».
С этой мыслью ирландцу удалось извлечь из сознания страх и отодвинуть его, как держат на вытянутой руке пойманную за голову змею. Выдавив ухмылку, он обернулся к Буге.
– Это обман, – шепнул он дрожащему скандинаву. – Черт побери, просто волшебство, страшная маска, повешенная над входом, чтобы отпугивать ребятишек!
Буге недоуменно уставился на него, тогда ирландец изложил мысль на древнем норвежском. Уловив суть, Буге натянуто улыбнулся в ответ и передал слова двум своим товарищам. Те несколько приободрились, но, судя по виду, никому из четверки так и не удалось вернуть должного присутствия духа. Разведав берег на полсотни ярдов по обе стороны от русла и не встретив явной опасности, Даффи снова подал знак на корабль. В колеблющихся пятнах лунного света он наблюдал за передвижением вброд оставшихся викингов, четверо из которых держали высоко над водой носилки со старым королем. Когда все оказались под кронами ив, Аврелиан приблизился к ирландцу.
– Король-Рыбак прибыл на поле битвы, – негромко, но со свирепым удовольствием произнес он.
В тот же миг необъяснимый давящий страх пропал, и Даффи смог расслабиться. Одновременно возникло чувство, что рядом на берегу больше людей, чем ему известно. Он обернулся, но луна скрылась за облаками, а тени под ивами сгустились до непроницаемой черноты. И все же он ощущал присутствие неведомых людей, а немного дальше по течению слышны были звуки еще по меньшей мере одной лодки, что причалила к берегу и высаживала во тьме безмолвных незнакомцев. Сверху тоже доносились шелест и хлопанье крыльев, а вода в реке негромко плескалась, точно под самой поверхностью скользили гибкие пловцы. Воздух был недвижим, будто в оке необъятного урагана, но по берегу ветви ив гнулись и шумели. Буге подошел и встал рядом с ирландцем. В мгновенном проблеске лунного света Даффи попытался разглядеть на лице скандинава признаки страха, но с удивлением увидел лишь мужественную решимость. Тогда он сообразил, что, подобно его коню несколько месяцев назад в Юлианских Альпах, скандинавы инстинктивно чувствуют союзников там, где самому Даффи мешают предрассудки христианской цивилизации. Викинг тронул его за плечо и указал вперед. Пелена облаков расчистилась, и Даффи смог ясно увидеть трех рослых мужчин, ожидающих на невысоком холме. Не мешкая ирландец поднялся по склону, чтобы присоединиться к ним, тогда как многочисленное, но смутно различимое войско дожидалось на берегу. Когда он достиг округлой вершины, трое обернулись к нему, приветственно кивнув. Самый высокий был могучим, седым и изборожденным рубцами, как балтийский морской утес, его пустую глазницу закрывала повязка, а взгляд целого глаза, скользнув от меча Даффи к его лицу, едва ли выражал удовольствие. Второй, почти такой же громадный, был более смуглым, с черной курчавой бородой и белыми зубами, сверкнувшими в свирепой улыбке. Одет он был в львиную шкуру и держал короткий мощный лук. Третий был кряжистым, с длинными волосами и бородой, даже в бледном лунном свете ярко отливавшими медью. Рука его сжимала длинный тяжелый молот. Четверо стоящих на вершине развернулись, чтобы оглядеть внушительное войско по берегу канала. Канал чудесным образом расширился, позволив бросить якорь по меньшей мере полудюжине судов – испанскому галеону, финикийской галере, даже неясно чернеющей римской биреме. Пронесся долгий вздох, и обвисшие флаги затрепетали на мачтах. Взглянув на юго-восток, Даффи увидел равновеликое вражеское войско вокруг большого черного шатра на равнине. Впереди высились четыре фигуры в восточных доспехах.
Одноглазый поднял руку, вызвав вихрь, разбросавший его седые волосы; рука метнулась вперед, кинув невидимое копье, и вместе с ветром двинулось все западное воинство, набирая скорость и устремляясь к черному шатру. Без усилий мчась в первом ряду, Даффи слышал звон подков, мешающийся с топотом сапог, и различал еще хлопанье крыльев и мягкую барабанную дробь громадных когтистых лап. Битва, что последовала дальше, для Даффи походила на калейдоскоп быстрых бессвязных образов и схваток. Он разрубил надвое громадное создание с крыльями бабочки, меж которых женское лицо ощерило рот с длинными клыками, пытаясь достать его. Необычайно жирный лысый человек с толстыми змеями вместо рук схватил Даффи и застонал, выкатив глаза, принявшись душить ирландца в смертельном объятии. Он умолк, лишь когда мелькнувший мимо силуэт громадной кошки с горящими угольями глаз одним рывком могучих челюстей отхватил лысую голову. В какой-то миг Даффи оказался лицом к лицу с одним из четырех турецких воинов, что стояли перед фронтом восточного войска. Левая рука его, хоть столь же проворная, как и разившая скимитарой правая, имела желтый металлический отлив и зазвенела, точно кинжал, парировав клинок Даффи. В конце концов ирландец изловчился отсечь руку воина у локтя, и когда он последним ударом обезглавил врага, золотая рука продолжала царапать землю, точно паук.
