— У вас погибли родственники, не так ли, детектив? Во время теракта.
Воорт с тоской вспоминает кузенов, погибших во Всемирном торговом центре. Он никогда не забудет тот день. Еще он отмечает, что Данн начал называть его «детектив».
Данн спрашивает:
— Вы же не хотите подпустить подобных людей к нашим берегам?
— Данн, вы способны говорить прямо?
— Да-да, снова Вашингтон. Никак нельзя добраться от точки «а» в точку «б». Позвольте еще один вопрос. Вы знаете, что после 11 сентября… вы помните, что мы… ну, министерство финансов… обнаружило, что на бирже разместили очень много сделок, еще до того, как эти самолеты врезались в Торговый центр? Сделки на миллионы долларов, в расчете на огромную прибыль, если акции «Юнайтед» или «Америкэн эрлайнз» пойдут вниз. Инвесторы знали, что произойдет, Воорт. И если бы мы знали то, что знали они, мы тоже могли бы предсказать это.
— Как с этим связан Тед Стоун?
— Я пытаюсь подчеркнуть важность, — от прилива эмоций лицо Данна краснеет, — того, чтобы для борьбы с нашими врагами отслеживать их деньги.
— А я мог бы воспользоваться деньгами, — говорит Микки.
— Отслеживать чьи деньги? — спрашивает Воорт.
— В том-то и проблема, — отвечает Данн. — Откуда нам знать — в эпоху электронных денег, — кто на самом деле их переводит? Когда четыреста миллиардов долларов уходит ежегодно в подпольную мировую экономику, откуда нам знать, какие суммы принадлежат друзьям, а какие помогают врагам?
— Вы используете информаторов, — Воорт начинает видеть всю картину, — которые помогают вам отслеживать все это.
— Точно так же, как полиция на улицах города, — соглашается Данн, словно они с Воортом в одной команде. Отличный дуэт.
— Стоун — информатор, — говорит Воорт.
— Помощник, — поправляет Данн.
— Вы смотрите в другую сторону, когда он провозит в страну военных преступников, потому что он помогает вам. Вам плевать, если приезжают убийцы — раз уж они не террористы. Один стандарт для нас. Другой — для всех остальных.
— Я не понимаю этого тона.
— Черт, приток наличных означает работу, инвестиции. В наши дни нужна вся наличность, какую мы можем добыть, верно?
— Я тоже считаю кое-что из того, что приходится делать, неприятным, детектив, но я реалист. Дело не в инвестициях. — Теперь Данн по-настоящему рассердился.
— Ага, я так и понимаю.
— Нет. Вы сидите и надеетесь на безопасность — и не желаете знать, как она достигается. Мир очень мал, Воорт. Взять телефон и перевести деньги — дело нескольких минут. Нам хочется думать, что мы можем проследить за ними. Мы в Вашингтоне заявляем, что можем проследить за ними! Но всякий раз, когда мы говорим, что замораживаем активы наших врагов, откуда, по-вашему, мы знаем, где эти активы?
— Мне хотелось бы знать, где мои активы, — вставляет Микки.
Данн кивает, беря себя в руки.
— Кропотливые исследования, Воорт. Финансы — очень запутанный бизнес! Не получится найти след, несколько раз нажав на клавиши компьютера. Нужны люди, которые знают.
— Спасибо, мистер Стоун.
— Любят они Америку или ненавидят нас, но все они вкладывают средства сюда. Это здесь они зарабатывают деньги. Это здесь весь мир продает и покупает. Мы с вами могли бы съездить в Уэстчестер и посмотреть на строящиеся дома. Знаете, кому они на самом деле принадлежат? Китайскому генералу! Мы с вами могли бы слетать на побережье Мэриленда и посмотреть на отель, сорок процентов финансирования которого шло из Малайзии, от опиумного барона.
— Неудивительно, что все, что я вложил, пропало, — замечает Микки.
— Когда «Хамас» направляет сюда деньги от наркоторговли, они, по-вашему, подписывают бумаги настоящими именами? Фиктивные компании! Фальшивые документы!
— Информаторы помогают вам выяснить, какие счета игнорировать, а за какими наблюдать, — произносит Воорт. — Тед знает, какими можно пренебречь. Рядовые воры и палачи никого не интересуют. Их пропускают — в обмен на подсказки от Теда. Военные преступники вольны как ветер. Террористам — заслон.
— Во имя высшего блага. — Данн резко выдыхает, встает, ходит по комнате — взволнованный, возмущенный. — Разумеется, мы ничего не знали об убийствах здесь! Стоун зашел слишком далеко. Но да, мы позволяли ему действовать. Теперь мы его остановили. С этим покончено. Он покинет страну.
— Тогда почему вы беспокоитесь, буду ли я преследовать его? — спрашивает Воорт и сам отвечает на вопрос: — Потому что есть и другие люди вроде него. Потому что это грязная война и вы не желаете, чтобы газеты, конгресс и весь мир узнали о ваших методах.
— Потому что система работает. Точно так же, как та, что вы используете в полиции. А вы бы хотели, чтобы в «Нью-Йорк таймс» опубликовали список всех информаторов, которых используете вы? И сколько вы сможете проработать эффективно, если такое случится?
— Вранье, — выдавливает Воорт. У него болит голова.
— А вы никогда не лгали? — спрашивает Данн. — Вы никогда не говорили себе, что это во благо?
Воорт думает о Камилле. Закрывает глаза.
— Компьютеры не волшебные, Воорт. В конечном счете, какой бы хорошей ни была программа — необходимо человеческое существо, которое будет направлять вас и объяснять, что происходит. Таким был Тед Стоун.
Воорт чувствует, как желудок словно разъедает кислотой.
Потом спрашивает, понимая все больше:
— А как Стоун получил из полицейского управления информацию обо мне, о моей семье? Через Вашингтон? Он обратился к вам и пожаловался, что мы надоедаем ему? И кто-то из вашего управления помог?
— Разумеется, нет. — Но Данн краснеет. «Так вот из-за чего был спор с мэром», — думает Воорт.
— А капитан Макгриви? — спрашивает Воорт. — Что вы скажете ему о том, почему погибли его сыновья?
Данн уклоняется от вопроса. Он успокоился, и неудивительно, потому что, понимает Воорт, они начали торговаться. На основной вопрос ответ дан. Воорт будет молчать. В желудке все горит.
— Стоун откажется от обвинений, — говорит Данн. — Он поклянется, что вы убили тех людей, защищаясь.
— Я спрашивал о Макгриви. — Воорт вспоминает увиденное по телевизору: старик и армада буксиров передают Стоуна полиции. — И о Ребекке Минс, сестре Колина.
— Президент говорил, что на этой войне будут жертвы. Даже одна жертва неприемлема. Но лучше малое число сейчас, чем большое — позже.
— Данн, а если следующим окажется кто-либо из вашей семьи? — спрашивает Микки.
— Вы мне угрожаете?
— Вы бы пожертвовали ими во имя великого блага, — говорит Воорт. — Верно, Данн?
Данн отводит глаза, собирается с силами. Вспоминает свою роль разумного человека.
