нет, в следующий раз переломами уже не отделается. Выйду из карцера — зарежу. Так и передай.
— А мне что с того? — пробурчал Тень.
— Целковый с долга спишу.
— Два! — потребовал паренёк.
— Хорошо. Один чёрт, червонец должен.
Босяк вылупился и уже даже начал открывать рот для крика, но я его опередил очередным тычком кулака.
— Резы несусветные! — всё же возмутился Тень, но глотку драть не стал.
— Поговори с Новиком, — сказал я, — и если поговоришь как надо, если он писульку свою заберёт, я не только два целковых скину, но и резы начислять перестану.
— Да не послушает он меня!
— А ты расстарайся! Что говорить, знаешь! Я же тебе в прошлый раз всё доходчиво объяснил, так?
— Долян не даст ему на попятную пойти!
— Не твоя головная боль! Так знаешь, что сказать, или освежить память?
— Не нужно, — буркнул Тень и ушёл.
Ну а я поглядел на босяков, достал целковый и спросил:
— А не взгреть ли нам фабричных? Вы как?
Ну да — оставлять без последствий сегодняшнее неуважение я не собирался. А Ёрш и Вьюн были не расположены упускать возможность подзаработать. Удачно совпало.
В карцер меня не закрыли ни в тот день, ни на следующий. Вроде радоваться надо, а я нет-нет да и начинал о размеренном спокойствии камеры сожалеть. Очень уж непростыми выдались следующие два месяца — непростыми и чрезвычайно насыщенными. И если постигать премудрости тайного искусства отчасти даже нравилось, то о потугах Заряны научить всему, что полагалось знать настоящему боярину, сказать того же было никак нельзя. Таблица умножения и устный счёт — ещё куда ни шло, а вот чистописание я возненавидел всем сердцем.
— Ничего-ничего! — смеялась вздорная девчонка. — Меня как из приюта в двенадцать забрали, так потом три года изводили! Тебе грех жаловаться!
И ещё были танцы. Вроде — ничего особенного, вроде — ерунда на постном масле. Все эти мудрёные движения давались довольно легко, но уж лучше бы колченогого увальня из себя изображал. Стоило только немного освоиться, и барышни затащили меня в танцевальный клуб, а там приходилось не только разные па выделывать, но и посягательства других кавалеров пресекать. Ладно хоть ещё дворянчики нас подчёркнуто игнорировали, Долян куда-то запропал, а все остальные так уж откровенно задирать боярина не рисковали. Больше всего досаждали купчишки, но до мордобоя дело ни разу не дошло, всё неизменно ограничивалось словесной пикировкой. Лихо мне пришлось лишь раз — когда пригласил на танец лисичку-Агну: Беляна на пару с Заряной потом чуть живьём не съели.
И ещё приходилось трижды в седмицу таскаться на закалку тела и укрепление духа к источнику. Мало того, что ходил туда посреди ночи, так ещё и корёжило всего, будто в самую настоящую топку закидывали. Два посещения из трёх — так уж точно.
Ну а подготовка к прожигу меридианов оказалась пусть и далеко не столь болезненной, зато до ужаса тягомотной. В приюте я прокидывал силовые нити как придётся и это привело не только к неравномерной закалке, но и к формированию слишком уж извилистого и неровного ложа исходящих меридианов. И вот сейчас в состоянии внутреннего равновесия я раз за разом выправлял их, как за счёт собственных сил, так и задействуя энергию источника.
При этом наиболее проблемными участками от ключиц и до запястий я, не желая впоследствии как-то «пристёгивать» меридианы к оправе ядра, не ограничивался и взялся прорабатывать целиком весь малый круг. И вот тут серьёзным подспорьем стало знание абриса школы Пылающего чертополоха, точнее — добрую службу сослужили те схематичные пометки, которые описывали направление движения энергии, напор и прилагаемые усилия при проработке узлов.
Раз за разом я втягивал в себя небесную силу и собирал её у солнечного сплетения, а оттуда смещал от излива и удерживал десять счётов в первом узле. Затем начинал гонять по кругу, подготавливая таким образом себя к построению оправы. Дальше разделял, концентрировал в двух узловых точках и некоторое время спустя отправлял к запястьям. Там тоже пытался удержать, но вот уже это получалось далеко не всегда.
И да — профессор Сивер оказался полностью прав: воздействие силы чистейшего оранжевого аспекта постепенно искажало дух, и хоть пламя атрибута нисколько не изменилось, белизна в глазах мало-помалу начала раскрашиваться едва уловимыми желтоватыми разводами.
У Беляны, которая ходила на закалку едва ли не дважды в день, подобного рода подвижки были куда как менее выражены, а у Дарьяна некоторые подвижки и вовсе случились лишь после того, как по личному распоряжению профессора его без дополнительных остановок спустили сразу на семь уровней вниз. Но и тогда белизна не ушла из глаз, а собралась в крапинки цвета слоновой кости.
— Сказали, сложный случай, — с обречённым вздохом поведал нам Дарьян. — Вроде как сильное приобретённое сродство. Даже хуже врождённого, как у вас.
— Ты поднажми! — хлопнул его по плечу Зван, который и сам не мог похвастаться особыми успехами в смещении аспекта. — Зима на исходе! Небесный прилив в любой день случиться может!
— А кто-то уже атрибуты выбирает! — вздохнул всё столь же белоглазый Огнич. — Слышал, дворянчику не обычный «Огненный репей», а «Пламенный взор» на два колена предложили. И даже хорошую скидку дать обещали.
Буремир прочно обосновался на первом месте в списке абитуриентов и был лучшим решительно во всём за исключением ударного приказа и отторжения, да ещё уступал в воспламенении Заряне, но и только.
— Всего-то на два колена? — буркнул я. — Большое дело!
— Не всем атрибут с кровью достаётся! — разозлился Дарьян.
— Два колена — самое то! Куда больше-то? — поддакнул ему Зван. — Адептом примет зерно, а дальше станет аколитом и аспирантом — вот и раскроет атрибут. В асессоры попробуй ещё — пробейся!
Я полагал ровно так же, но выразить согласие и не подумал, лишь передёрнул плечами. Настроение было ни к чёрту, ибо шли мы не куда-нибудь, а на зачёт по воспламенению, дела с которым у меня обстояли далеко не так хорошо, как того бы хотелось.
Жечь — я жёг, да только овладеть приказом на уровне удара и отторжения, сколько времени ни тратил на его отработку, никак не получалось. Ассистент профессора Сивера ничего страшного в этом не видел, он посоветовал раньше времени не переживать, поскольку вроде как дело было в наследственности, из-за которой часть
