пульс, меня корёжило от лютой ненависти, но голос не дрогнул, и Новик с гаденькой ухмылкой уточнил:
— Так что Доляну передать?
— Передать? — удивился я, оглядывая пустую галерею. — Да ничего передавать не нужно. Чай, не дурак — сам всё поймёт.
И я несильно пихнул босяка в грудь.
Лети!
Глава 27
К старшему наставнику меня вызвали непосредственно перед обедом. Выдернули прямо из общего потока на входе в трапезную, чем настроения нисколько не улучшили, но у возжелавшего пообщаться со мной дядьки оно оказалось ещё даже более гадким. При всей внешней невозмутимости у него едва дым из ушей не валил.
— Знаешь, Лучезар… — начал старший советник, постукивая пальцем по краю стола. — От тебя и в самом деле слишком много проблем!
— Не понимаю, о чём речь, — заявил я и уселся в облюбованное ещё в прошлый визит сюда кресло. — Теперь-то что стряслось⁈
— Нападение с причинением тяжких увечий!
— Ну хоть не убил никого! — усмехнулся я, хлопнул ладонями по подлокотникам и спросил: — И кого же я покалечил?
Хозяин кабинета ответить не пожелал.
— Вопрос не в том — кого. Вопрос — зачем! — Он вздохнул, выдержал паузу и уже только после этого потребовал объяснений: — Так вот, Лучезар: зачем ты столкнул ученика на гранитные плиты двора с высоты в пару саженей? Он же все кости себе переломал!
— В самом деле? Какой кошмар!
— Лечение встало в две сотни целковых!
— Оно и немудрено с вашими-то расценками!
— Хватит! — негромко потребовал старший наставник и повторил свой вопрос: — Зачем ты это сделал?
Я вздохнул.
— А ученик ответить не пожелал? Я что же — просто шёл мимо и ни с того ни с сего его вдруг пихнул?
— По словам пострадавшего — так всё и было, — подтвердил хозяин кабинета.
— Дурачок какой! — рассмеялся я. — Ну кто ж так откровенно врёт? И я его просто так столкнул, и он меня совершенно случайно знает…
— Лучезар! — вкрадчиво произнёс старший наставник. — Ты начинаешь испытывать моё терпение! Если я не получу объяснений, отправишься в карцер и просидишь там не две седмицы и даже не месяц, а до самого конца отбора! От тебя одни сплошные неприятности, пора с этим что-то делать!
— Звучит как угроза!
— Лучезар!
— Вот же заладили… — не удержался я от тяжёлого вздоха и вновь хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. — А, между тем, на этом самом месте я предупредил, что не смогу остаться в стороне, если кто-то вдруг выкажет неуважение к Заряне из дома Пламенной благодати!
Старший наставник прищурился.
— Продолжай!
— И неприятности не из-за меня, а из-за вашего несравненного Цареслава, которому дозволено объезжать всех поступающих в школу благородных кобылиц. Ну а с Заряной такой номер не прошёл, её объявили отрезанным ломтём, этим и решил воспользоваться один гнусный тип. Сто к одному, вы и сами назовёте его имя.
— И всё же хочу услышать его от тебя.
— Долян, личный ученик профессора Жилена и самопровозглашённый глава школьных босяков. Уж не знаю, захотел утереть нос Цареславу или собственное величие в голову ударило, но он всерьёз вознамерился приударить за благородной девицей, а я ему испортил игру.
— Каким образом? И в каких отношениях с Заряной ты сам?
— Ухаживаю за её подружкой, а потому вхож в дом. И когда на днях туда заявился этот тип с подмоченной репутацией, не смог промолчать и раскрыл барышням глаза на его мерзкую сущность. А он не нашёл ничего лучше, чем подослать подручного с угрозами.
Старший наставник вздохнул.
— И теперь мы возвращаемся к вопросу, почему расшибся ученик…
— Он упал, — сказал я. — Так изумился моему отказу отойти в сторону, что чебурахнулся вниз. Ума не приложу, зачем вообще он взгромоздился на перила!
— Это твоё слово против его!
— Слово боярина против слова босяка!
— Слово абитуриента и адепта против слова внешнего ученика и аколита! — парировал старший наставник.
— Если случится публичное разбирательство, я молчать не стану!
— Не в твоих интересах устраивать скандал!
— Не в моих интересах заселяться в карцер!
— Ты же понимаешь, что эта история бросит тень на репутацию барышни?
Но я не позволил хозяину кабинета загнать себя в угол, отрезав:
— Так пусть Долян сдаст назад, а его человек откажется от поклёпа на мою честь!
Старший наставник кивнул.
— Я с ним поговорю, — сказал он и предупредил: — Но если вдруг пострадавший не заберёт жалобу до конца дня, ты оплатишь его лечение и на две седмицы отправишься в карцер!
— Это не серьёзно!
— Ещё как серьёзно!
Я с обречённым вздохом поднялся из кресла.
— Всего хорошего! — отсалютовал на прощание и поспешил в столовую, на ходу обдумывая сложившееся положение вещей.
Увы, всё так или иначе сводилось к тому, сумеет ли старший наставник осадить Доляна. Думаю — сумеет, думаю — дворяне отнюдь неспроста варятся в собственном соку, а босяки никому не мешают и лишь самую малость подогревают плавильный котёл, в котором превращаются в тайнознатцев вчерашние мещане и крестьяне, купчишки и служивые; точнее — отпрыски оных.
Но в любом случае пускать всё на самотёк я не стал.
— Тащите сюда Черныша, — потребовал, отыскав уже отобедавших Ерша и Вьюна, перехватил озадаченные взгляды босяков и прищёлкнул пальцами. — Тень!
Но дело оказалось отнюдь не в прозвище.
— Это с каких пор мы у тебя на побегушках? — возмутился Ёрш.
— А-а-а! — заулыбался я. — Так вы сами с Доляном разбираться собираетесь? Ну, вперёд! Удачи!
— Да ладно! — поморщился Вьюн. — Чего начинаешь? Сейчас найдём его.
Тень общаться со мной желанием не горел и даже попытался отбрыкиваться, но куда там! Привели.
— Деньги где? — сразу напомнил я о навязанном вчера долге.
Тень уставился себе под ноги и буркнул:
— Нету.
— Новика знаешь? — спросил я тогда. — При Доляне крутится.
— Угу.
— Найди его и передай, что стукачи долго не живут. И если от своих слов до конца дня не откажется, пожалеет.
— Да плевать ему на твои угрозы! Он аколит!
Я легонько пихнул кулаком босяка в печень, а когда тот осёкся, сказал:
— Аколит он или
