class="p1">– А что он в тебе нашел? Ни груди, ни задницы – одни кости.
И прежде чем я успела понять его намерения, он протянул ко мне руку и оттянул вырез моей майки вперед, разглядывая мою грудь. Я снова стала мычать и дергаться на стуле, пытаясь высвободиться от пут и ударить его.
– И что он щупает-то?
И Аксенов залез ко мне под майку и обхватил мою грудь рукой.
Я замычала еще громче, махая головой, словно могла лбом расшибить его руку.
– Полная херня, – отпуская меня и вылезая из-под майки, заключил он. – Даже не встает на такое. Может, ты в рот как-то по-особенному берешь, а? Сейчас доем, покажешь.
После его слов меня парализовало, и все, что я могла – это тупо смотреть на него вытаращенными глазами в ожидании того ужаса, который меня ожидает. Ох, Ромочка, найди меня скорее.
Аксенов доел свой бургер, вытер руку о свои джинсы и стал расстегивать ширинку. Я в ужасе зажмурила глаза. Нет, нет, пожалуйста, нет.
– Нет, – словно повторил мои мысли Аксенов, – не дам я тебе своего питона. Еще откусишь, а он мне пока нужен. Или… может тебе зубы выбить?
Только попробуй, подонок, Храмцов тебе не только твоего питона в узел свяжет, он тебе и остальные зубы выбьет!
Аксенов стиснул мои щеки своей лапой и приказал открыть глаза. Я открыла. Его лицо было так близко к моему, что я ощутила гнилой запах из его рта.
– Я тебе сейчас уберу скотч, но, если ты начнешь орать, я тебе не только зубы выбью, я тебя так изуродую, брат родной не узнает. Ты меня поняла?
Я моргнула и кивнула головой. А у самой все сжалось внутри от страха. Для чего он хочет открыть мне рот?
Аксенов резким рывком содрал скотч и сдавил мою челюсть так, что губы непроизвольно разомкнулись. Он стал вертеть мою голову, рассматривая мои зубы.
– Красивые зубки, в такой ротик и мой питончик не против попасть. Может, отсосешь все-таки, а я тебя потом отпущу, а?
– Пожалуйста, не надо, – тихо взмолилась я, сдерживая дрожь в голосе. – Он вас убьет, если вы меня тронете.
– Что ты о себе возомнила, сучка? – злобно заговорил Аксенов. – Ты думаешь, ты какая-то особенная, что ли? Да он вчера для вида только кулаками помахал, чтобы на тебя, дуру впечатление произвести. Запомни, детка, я его воспитал. Я его трахаться с бабами научил, я из него мужика сделал, и он мне за это по гроб жизни обязан. А ты только соска тощая, скоро ему надоест тереться о твои кости, и он найдет себе нормальную бабу. Ты меня поняла?
– Это неправда.
– Вот ты дура наивная! Ты знаешь, какая у него Дашка была? Да она всю ночь могла трахаться без передыха. Ты уже не можешь, весь ослаб, а она как новенькая, точно и нетронутая. Вот эта баба была. Сам ее трахал, сам знаю. Только она, сука, меня не ценила! Говорила, с Ромкой ей больше трахаться нравилось. Вот за это шалава и поплатилась. Ты знаешь, как она умерла? Это я ее убил. Проводок в машине подрезал, и готово. Только я не думал, что она вместе с Ромычем и сестрой в машине поедет. Но в принципе результатом я доволен.
От услышанного у меня перехватило дыхание, и от страха сдавило грудь. Господи, да он псих! Он убил человека! Он сделал Марию Павловну инвалидом! Как ему живется после этого?!
– Это вы прислали фотографии с Дашей, где она с другими мужчинами?
– О, ты и про фотографии знаешь. Да, я. Жалко не могу тебе их показать. Такие смачные были. Она там во всей красе, во всех позах…
– Прекратите, пожалуйста! – не выдержав, выкрикнула я. – Вы – псих! Вы – убийца! По вам тюрьма плачет!
Аксенов резко замахнулся рукой и ударил меня по лицу.
– Я сказал не орать! И не смей называть меня психом!
Он, хоть и ударил меня ладонью, но так сильно, что от удара у меня свело челюсть, и я впервые в жизни узнала, что значит – искры посыпались из глаз.
Аксенов встал со стула, ушел к столу и закопошился в пакете.
– Зачем я вам? Что вы собираетесь со мной делать?
– Зачем? – и он вернулся ко мне с липкой лентой в руках, сел на свой стул и снова сжал мое лицо. – Затем, что ты приехала, и все испортила. Я-то думал он дачу благоустраивает, а он опять с тобой, сукой, связался. Задурила ты ему голову, не пойму только, чем. А мы так с ним замечательно по клубам тусили, баб кадрили! Ты думаешь, он из-за тебя от этого откажется? Даже не мечтай.
– Тогда чего вы боитесь, зачем вы меня сюда привезли, если ваш друг скоро снова к вам вернется?
– Тебя, суку, хочу проучить, чтобы ты поняла, что это не тот мужик, который тебе нужен, и который будет тебе верен. И чтобы ты оставила всякие иллюзии на его счет. Он никогда не разведется с Машкой, он никогда не оставит компанию. Ты не сможешь всего этого ему заменить. И его хочу проучить! Чтобы знал, что со мной нельзя так обращаться, мною нельзя пренебрегать. Я был рядом с ним, когда все от него отказались и отвернулись, я ему сопли подтирал и мужика из него делал. И вы не получите его готовенького – ни Дашка, ни ты!
Псих, точно псих!
Он отпустил меня, встал и начал ходить туда-сюда передо мной, вспоминая разные эпизоды из их детства. Как он появился в детдоме, как увидел маленького загнанного и забитого мальчишку, которого все, кому не попадя лупили, как он сам прикладывал к нему руку. Но однажды этот мальчишка не выдал его и что-то всколыхнулось в душе Аксенова (неужели она у него есть?), и он встал на защиту этого мальчишки.
Олег Валентинович рассказывал все то, что я уже слышала от Храмцова, но в его глазах было столько фанатичного огня и одержимости в словах, что я поняла, он вознес себя на пьедестал кумира, и желал, чтобы «Ромыч» всю жизнь ему поклонялся, следовал его наставлениям и жил по его указке. Но сначала в жизни Храмцова появилась Даша, а потом я, и мы нарушили привычный уклад жизни Ромы и отстранили его от «кумира», а этого больной на всю голову Аксенов вынести не смог.
Аксенов дернул кусок скотча и оторвал его. Он снова собирался залепить мне рот.
Меня охватила паника,
