и торопливо набросить ее на плечи. Одежда Ренаты и Алекши валялась в сугробе рядом со стеной дворца. Они не спешили одеться, для начала нужно было снести Франко по крутой коварной лестнице вниз и положить его у костра. Когда Рената отправилась наверх за одеждой, Франко с трудом открыл налитые кровью глаза и здоровой рукой крепко ухватил Михаила за ворот, заставляя его наклониться поближе.
— Спасибо, — только и успел проговорить Франко. Пальцы его разжались, и рука безвольно упала. Он снова впал в забытье.
Михаил почувствовал у себя за спиной какое-то легкое движение. На него пахнуло свежестью раннего морозного утра; это была она. Он оглянулся и чуть было не уткнулся носом в маленький островок золотистой поросли между стройными бедрами подкравшейся к нему вплотную Алекши.
Она смотрела на него сверху вниз, и в глазах ее то и дело вспыхивали и тут же гасли красноватые отблески пламени костра.
— Ну и как тебе это? Нравится? — спросила она тихим голосом.
— Я… — ощущение тяжести в паху начинало возвращаться, — я не знаю.
Она понимающе кивнула и еле заметно, одними уголками губ улыбнулась.
— Еще узнаешь, очень скоро узнаешь. Я все равно дождусь.
— Да что же это такое! Отстань от мальчика, Алекша! — возмущенно воскликнула Рената, спускаясь по лестнице. — Он ведь еще ребенок! — И она швырнула Алекше ее одежду.
— Нет, — упрямо отозвалась Алекша, все еще глядя на него сверху вниз. — Нет, он уже не ребенок.
Одним изящным, чувственным движением она набросила себе на плечи длинную накидку, но вовсе не спешила запахнуться в нее. Их взгляды встретились, и, чувствуя, как пылает, заливаясь краской стыда, разгоряченное лицо, Михаил опустил глаза, переводя взгляд ниже.
— Бесстыжая! Да раньше тебя за такое сожгли бы у позорного столба! — отчитывала Рената девушку. Затем, оттолкнув Михаила, она снова склонилась над Франко, прижимая горсть чистого снега к изувеченной ноге.
Онемевшими от холода пальцами Алекша наконец запахнула на себе полы сшитой из звериных шкур накидки и затем слегка дотронулась до двух кровоточащих шрамов, оставшихся на спине у Михаила от когтей берсеркера; поднеся ладонь к глазам, она разглядывала перепачканные его кровью пальцы, словно принюхиваясь, а затем быстро слизнула ее.
Виктор и Никита вернулись часа четыре спустя. Они собирались рассказать, что их опасные поиски ни к чему не привели: берсеркер наследил в каждой из пещер, а после они еще попали в пургу, которую им пришлось пережидать, просидев целую ночь на узком каменном выступе на склоне скалы. И, вне всякого сомнения, так или почти так они и рассказали бы дожидавшейся их возвращения стае обо всем, что с ними случилось, если бы не натолкнулись на мертвого рыжего волка на снегу и если бы им не пришлось увидеть по дороге домой следы недавней кровавой расправы. Виктор внимательно слушал рассказ Ренаты о том, как они с Алекшей услышали вой берсеркера и, выбежав на улицу, обнаружили Михаила, сошедшегося с ним в неравной схватке. Виктор ничего не сказал, но по всему было видно, что он гордится своим учеником. С того дня он уже больше не относился к Михаилу как к беспомощному ребенку, а видел в нем равного себе.
Потом здесь же, у костра, Франко пришлось подставить изуродованную правую ногу под острый как нож кусок кремня. Кости были раздроблены, так что оставалось лишь перерезать истерзанные мышцы и остатки кожи. Пот лился с Франко в три ручья, он не выпускал рук Ренаты из своих и, пока Виктор орудовал кремнем, крепко сжимал в зубах палку. Михаил помогал удерживать Франко на полу. Но вот наконец дело было сделано, и отрезанная нога лежала на каменном полу. Стая собралась тут же. Все сидели молча, вдыхая запах свежей крови.
Снаружи снова начал жалобно завывать ветер. Над заснеженными просторами России кружила злая вьюга. Сидя на полу, обхватив руками колени, Виктор тихонько спросил:
— И все же кто есть ликантроп в глазах Господа?
Все молчали. Никто не знал ответа.
Немного погодя Михаил встал и, держась за все еще болевший бок, начал подниматься вверх по лестнице. И вот он стоял наверху, под потоками холодного ветра, врывавшегося сюда сквозь выбитые окна. Снег белел у него в волосах, ложился на плечи, и могло показаться, что всего за эти несколько секунд он превратился в седого старика. Задрав голову, Михаил взглянул вверх, на облупившийся потолок, где все еще были видны потускневшие от времени и непогоды лики святых, и тыльной стороной ладони вытер кровь с губ.
Часть VII. Клуб «Бримстон»
Глава 33
Германия была родиной самого дьявола, в этом Майкл Галлатин был уверен.
Он сидел рядом с Мышонком на груженной сеном повозке, неторопливо катившей по дороге. На них была сильно заношенная одежда, а на лицах темнела успевшая отрасти за две недели пути жесткая щетина. Майкл разглядывал военнопленных, занятых на порубке деревьев по обеим сторонам дороги. Большинство заключенных были истощены и производили впечатление дряхлых, немощных стариков. Но есть у войны и еще одно особое свойство: она не различает возраста, не щадит никого, и поэтому подчас бывает затруднительно с первого взгляда отличить подростка от человека взрослого или даже пожилого. Облаченные все как один в мешковатые серые робы, военнопленные не переставая махали топорами, что делало их похожими на древние, износившиеся механизмы. Приставленные к заключенным конвоиры — нацистские солдаты, вооруженные автоматами и винтовками, — находились рядом со стоявшим у обочины грузовиком или же прохаживались вдоль дороги. Они курили и непринужденно разговаривали между собой. Вдали что-то горело: над восточным горизонтом висело густое
