class="p1">На моих губах появляется улыбка.
— Ни в коем случае. — И тихонько добавляю, — ты первый.
Он удовлетворенно хмыкает.
— И постараюсь быть последним. — Прилив тепла разливается по моим венам, и я откидываюсь на подушки.
— Ты не хочешь рассказать мне, что тебя сегодня беспокоило?
Сомнения в его голосе вызывают во мне желание рассказать, но намного больше я хочу немного пожить с этим. Дать этой новости полностью впитаться в меня. Потому что, в конце концов, я должна примириться с тем, кем являюсь на самом деле. Кто мои настоящие родители. Что в моих жилах течет кровь двух преступников, независимо от того, пытался ли один из них исправить свою жизнь.
— Не сегодня, — тихо отвечаю я.
— Но со временем? — я не могу не улыбнуться его мягкой настойчивости, потому что знаю, что она проистекает из беспокойства.
— Когда-нибудь, да.
— Хорошо.
И вот так он оставляет эту тему. Если бы я еще не влюбилась в него по уши, это выбило бы меня из колеи — его уважение к тому, что я могу разобраться в ситуации сама.
Он медленно выдыхает.
— Теперь, когда услышал твой голос, я смогу спокойно провести ночь.
Мое сердце делает небольшое сальто.
— Я думала о том же самом.
— Да? — я практически слышу улыбку в его голосе.
— Да… Так чем ты занимаешься?
— Просто валяюсь в постели.
Я представляю его в одних только пижамных штанах с низкой посадкой, широкую татуированную грудь. Я бы все отдала, чтобы свернуться калачиком рядом с ним в постели.
— Я тоже.
— Черт. Ты не должна была мне этого говорить. — На заднем плане раздается шорох ткани, и он стонет. — Я так чертовски скучаю по тебе. Быстрее, поговори со мной о чем-нибудь другом. Расскажи мне о Павлове или еще о чем-нибудь.
Я издаю удивленный смешок.
— Должна ли я сказать тебе, что вид тебя без рубашки вызывает у меня реакцию Павлова?
Его стон на этот раз более хриплый.
— Черт, это не помогает. — С грубым смешком он добавляет, — но раз уж я мазохист, скажи мне, какую реакцию.
Я закрываю глаза и шепчу.
— От этого я становлюсь мокрой.
— Блядь, детка. — Снова шорох. — Клянусь тебе, я этого не просил.
Я улыбаюсь искренности его голоса.
— Я знаю.
Я так по нему скучаю. Засыпая в его объятиях и просыпаясь рядом с ним, я довела себя до привыкания за то короткое время, что мы были вместе. Теперь я каждую ночь обнимаю свою подушку, хотя она и является плохой заменой ему.
— Черт возьми, Оливия. Я бы все отдал, чтобы поцеловать тебя. Прикоснуться к тебе.
— Где?
Его дыхание становится прерывистым.
— В любом месте, где ты мне позволишь.
Я включаю громкую связь и кладу телефон рядом с собой. Когда просовываю руку под пояс шортов для сна, представляя, что это его пальцы раздвигают мои и без того скользкие складочки, я не могу подавить резкий вздох.
— Господи, черт. Скажи мне, что ты трогаешь эту киску для меня.
— Да, — выдыхаю я.
— Засунь палец внутрь и дай мне знать, что ты вся мокрая.
Мой средний палец легко проникает внутрь, и я задыхаюсь.
— Я такая мокрая.
— Я хочу, чтобы ты представила, что я там с тобой. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Я хочу, чтобы твой язык был внутри меня.
— Да? — это слово звучит так, как будто его тащат по самому крупному гравию. — Ты хочешь, чтобы я попробовал на вкус твою прелестную киску, профессор?
— Боже, да.
— Ммм, от одной мысли о том, чтобы попробовать тебя на вкус, я возбуждаюсь.
Я обвожу свой клитор, палец блестит от моей собственной влаги.
— Я хочу посмотреть, как ты его гладишь.
— Блядь, — хрипло произносит он. Тихие звуки его движений усиливают мое возбуждение. — Черт возьми, я хочу твою киску. Очень сильно, блядь.
Мое дыхание становится рваным.
— Хочу быть сверху, чтобы иметь возможность прокатиться на тебе.
— Я буду играть с этими красивыми сосками, пока буду трахать эту такую необходимую мне киску. — Он резко выдыхает. — Я так хочу тебя. От одной мысли, что ты будешь на мне… — его дыхание становится затрудненным, пока он надрачивает свой член. — Как бы я хотел оказаться внутри тебя. Черт, Оливия…
Представляя, как он растягивает меня, а основание его члена трется именно там, где мне нужно, я лихорадочно кружу по клитору.
— Лука, — задыхаюсь я, — мой оргазм уже совсем близко.
Он издает гортанное ругательство.
— Приготовься, детка. Я собираюсь кончить так сильно…
Тело выгибается дугой, мои мышцы становятся невероятно твердыми, прежде чем меня охватывает сильное наслаждение. Мои внутренние мышцы сжимаются и разжимаются, пока я ловлю свой оргазм. Его рваный стон смешивается с моим, и вскоре тишину заполняет лишь наше сбивчивое дыхание.
Наконец он хрипло шепчет.
— Я скучаю по тебе, Оливия. Но не только из-за этого.
Я тихонько смеюсь.
— Я тоже скучаю по тебе. И не только из-за этого.
— Да? — единственное слово, вопрос, но в его голосе чувствуется уязвимость.
На моих губах появляется улыбка.
— Определенно.
Шестьдесят девятая глава
Оливия
Месяцы спустя
ВЫНЕСЕНИЕ ПРИГОВОРА ПОСЛЕ СУДА
Пресса сконцентрировалась на совместных усилиях ФБР и УБН по ликвидации наркокартелей Вега-Альканзар и Сантилья.
В недавних новостях появились хвалебные статьи в адрес наших агентств:
Смертельно опасная операция по задержанию лидера наркокартеля Альканзар и знаменитой роковой женщины из картеля Сантилья, известной своими безжалостными убийствами La Madre de la Muerta, произошла на территории университета…
Обвинения в рэкете, торговле наркотиками и сговоре с целью совершения убийств, связанных с войной между картелями Альканзар и Сантилья, предъявлены мэру и начальнику полиции Майами, а также сотрудникам Университета Южного Майами…
В отношении членов конкурирующих картелей Майами было вынесено более 100 обвинительных приговоров и 202 обвинительных заключения…
В связи с характером судебного процесса и необходимостью принятия повышенных мер безопасности зал суда был закрыт на время дачи показаний каждым агентом под прикрытием. К счастью, судья также разрешил нам носить маскировочные костюмы из-за угрозы быть узнанными.
— Планируешь отпраздновать хорошо выполненную работу? — спрашивает Тим, пока мы идем к лифту.
Хотя я очень рада, что суд наконец-то закончился, и довольна приговорами, которые все получают, я страдаю от глубокого истощения, умственного, эмоционального и физического. Между дачей показаний и принятием жестких мер, чтобы избежать прессы, что означает необходимость ждать более часа после того, как суд начнет свою работу в пять часов, я выбилась из сил.
— Нет. Я планирую отправиться домой.
Озабоченность окрашивает его черты.
— Ты в порядке?
— Честно говоря, я измотана. Все, чего
