выглядела плачевно: с самого утра она никому не сказала ни слова, была подавлена и явно надолго ушла в свои мысли.
«Ничего, все наладится, когда мы будем дома, — подумала Хелена с надеждой. — Там ее друзья и наша семья…»
Но в глубине души она понимала, что обманывает саму себя. Никакие друзья не заменят утраченную любовь.
— Долго нам еще ехать? — нетерпеливо спросил Дени. Они с Пейдж с самого начала пути пребывали в крайнем возбуждении. Из всей компании они были единственными, кого радовало предстоящее возвращение во внешний мир.
— Нет, осталось чуть-чуть, — заверила их Морена. — Нам нужно укромное место для открытия портала, иначе нас может кто-нибудь заметить.
— Пусть видят, — отмахнулась Пейдж. — Плевала я на них. Я возвращаюсь домой, и никто не в силах меня остановить. Пусть только попытаются.
Морена лишь молча усмехнулась. Она лучше других понимала опасность быть пойманными. И если Саймон пронюхает, что она провожала друзей, ей сильно не поздоровится.
— Нам нужно свернуть вон туда, — нарушила молчание лекарка через некоторое время, указывая на развилку впереди. — В прошлый раз, когда открывали портал, это произошло именно здесь.
Выехав вперед, Морена пришпорила лошадь и во весь опор понеслась по дороге. Остальные нагнали ее, когда она уже спешивалась на укромной полянке меж густых высоких кустов.
— Дивное местечко, — заметила Хелена.
— Твои вампиры показали мне его, когда ты отправила их похитить Лиссу, — ухмыльнулась Морена. — Надо будет найти их и поблагодарить.
Хелена сбросила плащ, оставшись в джинсах и просторной хлопчатобумажной рубашке. Эти вещи из внешнего мира она бережно хранила в укромном месте в своих покоях с тех самых пор, как стала королевой и начала носить пышные старомодные платья. Она всегда знала, что эта простецкая одежда ей еще пригодится.
Запустив руку в карман, Хелена извлекла два стеклянных шарика размером с грецкий орех, каждый на толстой серебряной цепочке. Шарики были словно разрезаны пополам тонкой круглой золотой пластиной.
— Вот, — она протянула шарики Морене. — Ключи.
— Ты хочешь сказать, что открывать портал буду я?
— А кто же еще? Ты проведешь нас, а потом вернешься сюда, и у тебя останутся оба ключа. Делай с ними, что хочешь. Они твои.
Морена неуверенно посмотрела на стеклянные шарики в своих руках. Они блестели и переливались, так и притягивая взор.
— Вы готовы? — она по очереди оглядела своих спутников, задержав взгляд на Мелиссе. Все кивнули, и каждый подумал о своем.
— Тогда приступим.
Морена убрала один из ключей в потайной карман на платье, высоко подняла второй ключ, держа его за цепочку, и повернула половинки шарика в разные стороны. Шарик засветился, внутри него зажегся ослепительно-белый огонек. Как только он стал ярче, Морена сжала шарик в обеих руках и медленно опустила его на землю. По траве тут же растеклось сияющее белое пятно.
— Идите все сюда, — дрожащим голосом позвала лекарка. Пейдж, Дени, Хелена и Лисса послушно подошли ближе.
— А теперь держитесь за меня. Держитесь крепко, иначе вас может отбросить, и вы окажетесь неизвестно где.
Четыре пары рук крепко вцепились в Морену. Четыре пары глаз не отрывались от земли. Лекарка кивнула и, сделав глубокий вдох, шагнула в пятно белого света.
Хелена уже успела забыть это неприятное чувство, которое испытала лишь раз в жизни, когда впервые проходила через портал. Ощущение было такое, словно она болталась в воздухе, невесомая, как пушинка. Ее тело крутило и вертело во все стороны, и она не чувствовала рядом с собой присутствия своих спутников — лишь в крепко сжатых руках все еще угадывалась холодная рука Морены.
Это продолжалось всего несколько секунд. Крепкий удар о землю — и вот уже пять человек стоят на поляне посреди леса.
Оглядевшись вокруг, Хелена сразу поняла, что все получилось. В этом лесу были звуки и запахи, кроны деревьев шевелил ветер, щебетали ранние пташки. Изумленная, она замерла на месте, полной грудью вдыхая запахи утреннего леса. Она уже давным-давно забыла прелесть этого настоящего, живого мира. Мертвая природа Миднайта окружала ее слишком долго.
Тем временем остальные успели более-менее оправиться после перемещения. Дени с Пейдж озирались по сторонам с таким видом, будто никак не могли поверить в происходящее. Морена скромно стояла в сторонке, все еще сжимая в руках цепочку с ключом.
Мелисса отделилась от друзей и медленно пошла прочь, углубляясь в лес. Пейдж хотела было побежать за ней, но Морена ее не пустила.
— Оставьте ее.
Пейдж и Дени переглянулись.
— Морена права, — вмешалась Хелена. — Пусть идет.
Дени сощурился, сжал губы и отвернулся. По-видимому, он понял, в чем дело. Одна только Пейдж оставалась в неведении. Она пожала плечами, но не стала ничего спрашивать.
— Мне пора возвращаться, — вздохнула Морена.
Хелена посмотрела на нее с большим сожалением.
— Знаешь, ты замечательная! — с чувством произнесла бывшая королева. — Во всем Миднайте нет больше никого, кто мог бы так хорошо понять любого… независимо от того, человек это, или вампир, или кто-то еще. Береги себя, Морена.
Лекарка улыбнулась.
— Ты тоже береги себя. И сестру береги. Ей сейчас как никогда нужна твоя помощь и поддержка. Не оставь ее в трудную минуту. Она слабая, и ей без тебя не справиться.
Девушки переглянулись, подумав об одном и том же. О том, как трудно придется им обеим в дальнейшем спасать разлученных влюбленных от отчаяния и боли.
Глава 31
Она шла по темной дороге. Без цели, без боли, без надежды. Не помня себя, не помня других. Просто шла.
Во мраке, в холоде, в пустоте…
Такая слабая, хрупкая…
Ей так хотелось света! А тьма, словно бы издеваясь, окутывала ее со всех сторон.
Тишина была невыносимой. Хотелось закричать, чтобы разрушить это безмолвие. Но не было сил. Не было голоса.
Ей хотелось остановиться. Позвать, произнести лишь имя. Но не было сил. И голоса не было.
И она шла, уходя все дальше и дальше, не зная направления, не видя ничего вокруг, кроме этой темной дороги, ведущей в неизвестность…
Во мраке, в холоде, в пустоте…
Хелена в одиночестве сидела на кухне и задумчиво вертела в руках пустую кружку.
Она испытала жестокое разочарование, возвратившись домой. Слишком многое изменилось за прошедшее время — в окружающих людях, а главное, в ней самой. В ней что-то перевернулось. Ей были неприятны люди — не какие-то конкретные, а все сразу. Ее воротило от их разговоров, от их мелких забот и проблем, от всей этой мышиной возни под названием «быт». Ее все раздражало, особенно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь занавески. Этот свет, окружавший
