меховые ботинки, но я упрямо продвигаюсь вперед, не переставая размышлять:
Поверил ли он мне, когда я сказала, что не взрывала «Икарус»?
Он вылетел, как ошпаренный, будто опасался, что я его прикончу.
Ледяной ветер заставляет меня спрятать руки в карманы и поторопиться. Хвост «Икаруса» вырисовывается впереди, как отломанная часть конструктора. Если бы я тогда не решила сбежать с «Ковчега», то ничего бы этого не было…
Но тогда я бы выбралась оттуда только по частям. От этих мыслей я судорожно втягиваю в себя морозный воздух, и поднимаю глаза. Высоко в небе парит белоснежный ястреб, похожий на небольшую букву «Т».
Здесь природа суровая и будто бы нетронутая взрывом. Ветер неожиданно стихает и становится теплее. Вздохнув, я возобновляю шаг. Передвигаться в запакованной, как луковица одежде, не очень удобно. Мне приходится делать перерывы. Кожа под слоем одежды начинает чесаться от выступившего пота и я быстрее замерзаю.
Я рывком откидываю полог и захожу в наш временный «дом». Бросаю сумку в кресло и опускаюсь на корточки перед очагом, подкинув несколько палок, я раздуваю огонь. Чтобы не тратить чистую воду в бутылках, я набираю снега в жестяную банку.
Макс куда-то исчез. Его нет ни около оторванных шасси. Ни у смятой кабины пилотов. Недоуменно, я оглядываю белоснежные горы и возвращаюсь обратно. Растопив снег, я осторожно умываю лицо прохладной водой. Обморожение может привести к некрозу тканей и костей.
Дома мне удавалось найти гусиный жир и этого хватало пережить зиму. Моя кожа чересчур нежная и белая для такого сильного мороза. С этим я ничего не могу сделать. Прикусив губы, я кончиками пальцев обследую каждый участок. Не найдя никаких волдырей, я облегченно выдыхаю.
Макс так и не вернулся и я не хочу признавать даже себе, что начинаю волноваться. Я заворачиваю лицо в шарф и выхожу на улицу. Замороженный воздух не двигается и кристалликами острого снега залепляют глаза. Я ничего не вижу дальше своей руки.
— Москвин? — зову я, не решаясь называть его по имени и прислушиваюсь.
Тишина.
Меня окружает сплошная белесая мгла и больше ничего.
— Москвин?! — повторяю я и мой голос срывается на детский крик, я резко замолкаю. Поднявшийся ветер швыряет снег прямо в лицо.
Хоть я и говорила, что справлюсь сама, это не более, чем бравада. Я знаю, что в одиночестве не проживу и несколько дней. Мне нужна его помощь.
Снегопад усиливается, но я упрямо продвигаюсь вперед. В такую погоду, он мог запросто потеряться. Оступиться или попасть в расщелину.
— Возвращаемся, живо, — я не успеваю испугаться, как Макс хватает меня за руку. Весь облепленный снегом и почти невидимый из-за снегопада, он уверенно тащит меня обратно, забывая, что контакт между нами строго запрещен. Его прикосновение вызывает во мне противоречивые чувства. Но почему-то, я не делаю попытки освободиться.
Всё кругом накрывает белый цвет.
Макс быстро отодвигает полог и практически запихивает меня внутрь. Я опускаюсь на корточки рядом с ним и помогаю закрыть все щели, но ветер пробирается через трещины в металле.
Я заражаюсь его страхом.
— Что случилось? — выдавливаю из себя.
— Снаружи кто-то есть, — он придавливает ткань куском металла и поворачивается ко мне, — Похоже на какое-то животное…
В этот самый момент снаружи раздается грозный вой. Я прислушиваюсь, завывание резко переходит в жуткий скулёж и приближается прямо к нам.
— Наверное, он учуял наш запах.
— Нужен огонь, — я подрываюсь с места, — Как-то папа рассказывал мне, что волки остерегаются дыма.
Вой повторяется еще ближе и страх скручивает внутренности в тугой узел. Я подбегаю к очагу, сгребая все щепки в кучу, бросаю их в тлеющие угли. Костер сначала гаснет, а потом вспыхивает жаром. В воздух поднимается облако дыма и ярко-оранжевые искры.
— Если это волк, — Макс с мрачным видом смотрит в сторону выхода, сжимая в руке складной нож и я судорожно сглатываю.
Он встает между мной и проходом, но я всё равно вижу, что происходит снаружи. Сквозь ткань просвечивается сильное мускулистое тело и кисточки на длинных ушах.
Это рысь! Я видела картинку в учебнике по биологии. Пригнувшись, она ходит вокруг оторванного хвоста «Икаруса», издавая утробные рычащие звуки.
— Спрячься в челнок, — отрывисто приказывает Макс, не поворачивая головы, словно отдает приказ своей свите, — Толстое стекло тебя защитит.
Я отрицательно качаю головой, не собираясь ему подчиняться. Хочет он этого или нет:
Выживание мой конёк и я не позволю аристократу командовать мной.
Я сосредотачиваюсь на своём, мои руки так дрожат, что мне приходится зажать палку между бедрами. Получив что-то вроде факела, я пытаюсь его зажечь, но ткань начинает плавиться, а не гореть.
— Давай же, — шепчу я, — Гори, черт тебя подери! — у меня замирает сердце, огонек начинает разгораться.
— Merde[1]! — яростно выкрикивает Макс.
Я не успеваю среагировать, как он приподнимает меня в воздух и с силой швыряет вглубь салона. Я ударяюсь головой о стеклянную дверцу челнока и выпускаю из рук бесполезный факел. Тусклый огонек гаснет. Дыхание перехватывает от боли и проклятие застывают на языке.
Какого черта он себе позволяет?!
Я помогаю себе подняться, держась за холодную стену. В ушах звенит и перед глазами всё расплывается. Я делаю неуверенный шаг и вижу Макса. Он лежит между рядами кресел и мощные лапы рыси прижимают его к полу. Макс выставил вперед руку и огромные зубы с желтоватым налетом рвут толстую ткань куртки. Изогнутые острые ногти выступают между подушечками мощных лап, готовые нанести молниеносный удар. Она издает яростное ворчание.
Я быстро оглядываюсь в поиске хоть какого-то оружия.
Где нож? Где этот чертов нож?
Я бесшумно продвигаюсь вперед, не сводя своих глаз с хищника. Моё сердце бьется так быстро, что его удары отдаются в висках. Вдруг, я замечаю рядом с Максом сверкающее лезвие ножа.
Если у меня получится добраться до него и воткнуть в глаз животного…
Грозное рычание заставляет меня замереть на месте. Рысь оборачивается и скалит зубы. Внутри меня что-то обрывается и охватывает знакомое чувство ужаса. Крик
