в машину и уехал.
Глубокой ночью, в три часа, Анита проснулась от крика. Она пошла в комнату старухи, там никого не было, пошла на кухню, но и там ее не оказалось, в это время снова раздался крик.
Входная дверь была открыта, старуха стояла у порога и кричала во весь голос: «Маргарет, Маргарет!»
— Что случилось? — испугалась Анита, подойдя к ней.
— Я думала, тебя нет дома, звала тебя, чтобы пришла домой. А где ты была?
— Я спала, а кто такая Маргарет?
— Разве тебя не Маргарет зовут?
— Нет, идемте спать, сейчас три ночи.
— Три ночи? — переспросила удивленно старуха и громко засмеялась.
Анита отвела ее в комнату, помогла лечь в постель, но сама больше не уснула.
Шло время, с каждым днем становилось все теплее, единственная яблоня, которая росла на небольшом куске земли напротив комнаты Аниты, покрылась мелкими белыми цветами. Несмотря на красоту, жить им суждено недолго, ветер сдул их, и вскоре дерево покрылось зелеными листьями.
Птицы пели с самого утра. Анита держала открытыми небольшие окна, и свежий, теплый, весенний воздух согревал ей душу. Нежное щебетание птиц она воспринимала так, словно оно предназначалось ей одной, чтобы напомнить, что есть жизнь, в которой есть покой, радость и счастье, жизнь, которой она лишена.
Первый настоящий теплый день выпал на пятницу, он ничем не отличался от других дней.
— Ты точно включила кондиционер? — спросила старуха, когда Анита уложила ее спать.
— Два часа назад его включила, как вы просили.
— Не выключай его ночью, ты уже делала это несколько раз.
— Я никогда этого не делала.
— Да, делала, выключала его ночью, и не ври.
— Почему я должна его выключить, он все равно не доходит до моей комнаты.
— Заткнись, закрой рот! — крикнула старуха и отвернулась.
Анита пошла к старику, помогла одеть пижаму, вернулась в свою комнату расстроенная, злые слова старухи, ее грубый тон сильно ее ранили.
Со двора соседнего дома раздавались веселые мужские голоса. Анита подошла к окну. Большая лампа на стене дома хорошо освещала пьяные лица. Под большим высоким деревом, за длинным столом сидели не менее десяти человек, мужчин и женщин, перед ними было огромное количество бутылок и еды. Они громко смеялись, говорили на каком — то славянском языке. Их совсем не волновало, что уже одиннадцать часов вечера.
Аните хотелось упасть на кровать и заснуть, отдохнуть, наконец, но о сне невозможно было даже мечтать, громкий женский хохот сменялся мужским, звякали пустые бутылки, громко чокались стаканы.
Вдруг кто — то выронил бутылку, она разбилась, и все захохотали в один голос. Наверное в своей стране, откуда приехали, эти люди жили в пустыне, поэтому таких понятий, как позднее время, у них не было, и можно вести себя как дикари. Пьяные, веселые голоса замолкли ровно в два часа. Анита не могла заснуть, в последний раз, когда она посмотрела на электронные часы на столе, те показывали ровно пять. В семь раздались тяжелые шаги старухи, Анита оделась и пошла к ней. Старуха сидела на кровати.
— Куда ушли эти люди, которые были здесь?
— Какие люди? — удивилась Анита.
— Они были здесь, сидели со мной, обещали отвезти меня домой. Иди, посмотри на кухню, может, они там и ждут меня.
Анита пошла на кухню и сразу вернулась.
— Там нет никого, о ком вы говорите?
— Не знаю, кто они, забыла их имена, они отвезут меня домой, помоги мне переодеться. Ты не знаешь, где моя мать?
Анита молча смотрела на нее.
— Говори, чего молчишь?! Где моя мать? Я должна поехать к ней. Дай мне мою одежду, — крикнула она сердито. Анита достала одежду, переодела ее.
— Идемте на кухню, пора завтракать.
Старуха медленно встала, пошла на кухню, со всей тяжестью грохнулась на стул.
Анита поставила перед ней завтрак.
— Ты не знаешь, как я попала в этот дом, почему я здесь? Мне надо поехать домой пока светло, а то скоро ночь.
— До ночи далеко, сейчас только утро.
— Ты уверена, что утро? — спросила старуха удивленно, — ты не знаешь, как позвонить моей матери?
— Нет, не знаю.
— Ты вообще ничего не знаешь, хоть что — то ты должна знать? — крикнула старуха сердито.
Анита молча пошла в гостиную.
— Эй, ты, куда пошла, кто — нибудь будет сидеть со мной или нет? Я целый день сижу здесь, куда все ушли? — вопила старуха.
Анита вернулась.
— Я только что была рядом с вами, что — нибудь случилось?
— Заткнись, заткнись, ты слышишь, заткнись! — кричала хозяйка во весь голос, в ее глазах было столько ненависти, зла, что она могла бы задушить человека, если бы в ее руках была сила.
Анита пошла к себе в комнату, проглотила три успокоительные таблетки, вернулась на кухню, села рядом со старухой и уставилась в окно. На расстоянии нескольких шагов взгляд упирался в стену соседского дома, но даже на деревянную стену было приятнее смотреть, чем на полную зла и ненависти сумасшедшую старуху.
Чем дольше Анита жила в Америке, тем чаще глотала успокоительные таблетки и вспоминала, как в Москве, работая в огромном университете, по три месяца им не платили зарплату. Деньги, которые получала в Америке, она отправляла родственникам в Россию, им по — прежнему не хватало зарплаты, как и ей много лет назад. Живя много лет в Америке, переходя от одной старухи к другой, она не накопила никаких денег, помогала всем, кого любила.
Жизнь с сумасшедшей оказалась для нее самой тяжелой. Каждый раз, когда старуха орала на нее, Анита хотела уйти, но ее пугала неизвестность, долгие месяцы ожиданий, пока найдeт другую работу. Приходилось выбирать — жить с сумасшедшей и иметь возможность смотреть в окно на улицу, пусть даже через узкие щели между жалюзи, или уйти и жить в подвале без окна и ждать неизвестно сколько месяцев, пока не найдет другую работу, и еще неизвестно какую.
После ужина старуха пошла в свою комнату, встала возле стола с зеркалом и заорала во весь голос.
— Куда делись мои вещи?
— Какие вещи? — спросила Анита.
— Не знаю, какие вещи, они лежали здесь.
— Но если вы не знаете, какие вещи, то что вы ищете?
— Не смей со мной так говорить, ты слышишь, иначе ты у меня сейчас получишь, — крикнула старуха и поднесла кулак к лицу Аниты.
В ее глазах опять плескались злость и ненависть.
— Я спрашиваю, куда делись мои вещи, которые лежали здесь.
Анита молча прошла в гостиную, старуха пошла за ней, села в кресло, посмотрела на нее и
