Берти, еще раз ласково поцеловав Мелли в плечо, отошел в сторону, а Алан понес обессиленную дрожащую Кроху на кровать. Лег рядом, притянув к себе.
Мелисса плакала, что нередко с ней бывало после особенно ярких оргазмов. Но обычно это бывали слезы бессилия, последствия напряжения и разрядки… но сейчас тихие всхлипы все нарастали. Алан обеспокоенно поднялся, усадил ее к себе на колени, начал укачивать, как ребенка… но слезы уже переросли в рыдания. Берти, распахнув глаза, в ужасе смотрел на них. Когда плач перерос в настоящую слезную истерику, Алан обеспокоенно сказал:
— Пусть будят лекаря.
Берти рванул сначала к колокольчику вызова слуги, а после — к собственным штанам. Алан поднялся с кровати и укутал Мелли в тонкое одеяло вместе с собой, так и не сумев расцепить ее судорожных объятий.
Осознание, что это было все же слишком, затопило его с головой… Она не хотела этого. Они с Берти сломали ее… как ребенок ломает свою любимую игрушку. Феерическое чувство после занятия любовью, которое наполняло удовлетворением и счастьем, сменилось ужасом и сожалением.
Алан укачивал ее на руках, прижимая к себе, поглаживал по голове, не понимая, что теперь делать. Вошедший лир Тибольд тоже был весьма растрепан — он не стал полноценно одеваться, просто накинул халат поверх пижамы. А вот саквояж был при нем.
— Магистр, оденьтесь, пожалуйста, — попросил он, едва зашел внутрь. — Уложите ее на кровать, мне нужно запустить диагностику.
Алан осторожно опустил ее, но положить на спину не удалось — Мелли сама свернулась калачиком, уткнулась заплаканным лицом в простынь. Алан наскоро обернул бедра одеялом, садясь рядом. Лир Тибольд формировал одно заклинание за другим, с каждым хмурился все сильнее, а Мелли продолжала плакать.
— Истерика, — уже через полминуты констатировал лир Тибольд. — Чуть разверните ее, я сделаю укол… можете на руки взять, если так будет удобнее.
Алан посчитал это сигналом — подхватил Кроху обратно на руки, прижал к себе, как смог вытащил наружу руку. Лир Тибольд набрал в шприц из двух флаконов поочередно:
— Успокоительное и снотворное, — пояснил он и быстрым движением воткнул иглу в плечо.
Мелли даже не вздрогнула от укола. Она уже не плакала — рыдания слились во что-то неразборчивое, в судорожные вздохи, в заметную дрожь.
Лекарство подействовало почти мгновенно — еще не было убрано в сумку все оборудование, как Мелли затихла у него на руках… Кажется, обессиленно уснула.
— У вас царапины, — сказал лир Тибольд. — Обработать?
Алан рассеянно посмотрел на свои плечи. Даже кровь выступила. Хорошо же он сейчас выглядит — можно подумать, брал ее силой… впрочем, так в некотором роде и было.
— Не стоит, — качнул головой он.
Несколько небольших ранок и сами заживут еще к утру — не так уж сильно Мелли его поцарапала, некоторые лиры усердствовали больше.
— Что с ней? Мы… что-то сделали? — обеспокоенно спросил Берти.
Лир Тибольд, закрывая свой чемоданчик, ровным тоном, даже без намека на осуждение, ответил:
— Да. Не решили, кто она вам: возлюбленная женщина, будущая мать ваших детей или просто постельная игрушка. Она слишком молода, чтобы сочетать все три роли в себе самостоятельно. Тут нужен хороший менталист, я могу лишь убрать последствии психологической нестабильности, то есть вколоть лекарства, которые дадут временное облегчение. Лечится это терапией.
В полной тишине он вышел из комнаты, а они остались. Алану показалось, что чувство вины буквально затопляет помещение, как дым. Мелли хмурилась во сне, ресницы слиплись от слез.
— Мы сведем ее с ума, — сказал Берти, садясь на кровать. — И себя вместе с ней.
Алан смог лишь тяжело вздохнуть в ответ. Довели до истерики… наверное, это закономерный результат.
— Подкинь дров в камин, — попросил Алан. — И нужно одеяло теплое, Мелли часто мерзнет, сегодня будет спать здесь.
Он уложил ее на кровать, а сам подобрал с пола штаны и надел.
— У тебя по спине кровь бежит, — как-то отстраненно сказал Берти.
— За дело, — хмыкнул Алан.
Он вышел сначала в гостиную, а после в коридор. Шикнул в темноту, но его услышали — через неприметную дверцу в стене выскользнули две крохотные тени и несколько косолапо поспешили к нему. Алан запустил котят внутрь и зашел следом. Включил свет в гостиной, на пустом листе написал распоряжение Микасу: прямо с утра ехать в госпиталь и привести сюда лучшего менталиста. Передал записку камердинеру, который как раз побежал за дополнительным одеялом. Действие как всегда успокаивали его, проясняли разум, теперь он уже спокойнее вернулся в спальню.
Берти сидел около Мелли и задумчиво наматывал на палец особенно длинную прядь волос, выбившуюся из косы. Два котенка — Алан не помнил, кто из них Маня, а кто Даня, — обнюхивали спящую хозяйку.
— С ней все будет хорошо? — спросил Берти.
Алан почувствовал легкое раздражение: как будто он знает! Он и сам хотел бы это спросить у кого-нибудь и получить успокаивающий ответ… но такого человека нет.
— Я не знаю, — просто ответил он.
Раскутал Мелли, заклинанием очистил ее тело, осторожно уложил в центр кровати и сам лег рядом, подгреб к себе поближе, обнимая. Малышка во сне чуть повернулась, уткнулась ему в подмышку.
— Укроешь нас? И сам залезай, — попросил он Берти.
Через пару минут копошения все наконец-то улеглись — Алан в центре, прижав к себе Мелли, Берти рядом с ним, уложил голову ему на плечо.
— Практически приковали, — хмыкнул Алан.
— Твоя
