от капитана был скуп на эмоции. – Опечатайте там все. Я лично изучу содержимое лаборатории. Блейк наверняка вел записи. Возможно, если мы поймем состав, сможем как-то помочь мальчику.
– Уж постарайтесь, – как-то жалобно произнес Байрон. И Скай мог поклясться, что никогда не слышал подобных интонаций в голосе наставника.
Преподаватели обменялись еще несколькими репликами и поспешили разойтись. Лишь один из них остался в палате. И по примечательным тяжелым шагам Скай понял, что это Джеймс Байрон. Монтего повернулся на звук. Смысла притворяться спящим больше не было.
– Уже проснулся? – спросил капитан и хохотнул. Но не весело. А нервно как-то. И Скай мысленно вообразил его растерянное, смущенное лицо. Капитан явно не знал, с чего начать.
– Я и не спал. Я все слышал. Так что можно не повторять по второму кругу.
– Вот… Проклятье!
– Да, проклятье, не меньше, – согласился Скай.
– Слушай… – капитан замялся. А потом аккуратно опустился на край больничной койки. Скай почувствовал, как прогнулся под его весом матрас. – Ну, может, все и не так плохо. Есть еще шанс…
– Я понял, – перебил его Монтего. – Мне разрешено отсюда выходить?
Лежать без дела в палате не было никакого желания. В чудеса Скай не верил. На счастливое исцеление можно было не надеяться. А значит, ему надо привыкать жить так. Приспособиться. Понять, что ему доступно, а что нет. И затягивать с этим Скай не намеревался.
– Можно подумать, я могу тебе запретить. Все равно ж тебя не удержишь. Даже с повязкой на глазах. – Наставник хорошо знал своего воспитанника.
– Ну… Возможно, я решу проявить благоразумие.
– Было бы неплохо. Если посидишь здесь хотя бы до завтрашнего утра, буду тебе крайне признателен. К тому же они наверняка захотят сделать дополнительные тесты, взять анализы. Ну ты знаешь целителей…
Скай кивнул.
– Сам-то как вообще? Руки-ноги целы?
Наставник наверняка знал ответ. Ему давно обо всем доложили. Так что вопрос был так, чисто для поддержания разговора.
– Целы. Куда они денутся?
– Ладно. Хорошо. – Он выдохнул и стукнул ладонями по коленям. – Там к тебе парни ломятся. Пустить?
– Только парни? – Скай хмыкнул. – Хорошеньких девиц в очереди нет?
– С хорошенькими девицами сложнее. Кое-кто до сих пор не отошел от шока.
– С ней все в порядке? – Скай мгновенно напрягся и приподнялся на подушке, сейчас остро жалея о том, что не видит выражение лица наставника.
Впрочем, он отлично чувствовал его эмоции. И, слава Всевышнему, паники там не было. Да и ложь Скай легко бы распознал.
– Да в порядке, в порядке. Легран невредима. Вот только твой зверь разорвал горло Блейку прямо у нее на глазах. Так что она сейчас слегка не в себе. Но магистр Орфиус уже с ней работает.
Скай успокоился и откинулся обратно на подушку. Если за дело взялся менталист, то все будет хорошо.
– Это ты велел Драгу прикончить Блейка? – спросил Байрон после небольшой паузы.
– Я велел ему защищать Изабель. Остальное импровизация Драга.
– Тебе не кажется, что ты даешь зверю слишком много свободы? – с укоризной спросил наставник. – Ты его вообще привязываешь? Или он у тебя гуляет, где вздумается?
– Привязываю! – уверенно ответил Монтего и не удержался от глумливой улыбки: – Иногда…
– Иногда? Охренеть, Монтего! Что значит иногда? А если он сожрет кого-нибудь из студентов?
– Не сожрет. Я его контролирую.
– Даже с такого расстояния? – недоверчиво протянул Байрон. – И ты знаешь, где он сейчас? Что делает?
– Да. Он в загоне. Привязанный. И ему не нравится двойной аркан у него на шее.
– Пф-ф-ф. Не нравится! – фыркнул капитан. – Потерпит. По крайней мере, до твоего возвращения. Ладно. – Джеймс Байрон откашлялся и поднялся с койки. Пружины матраса под ним жалко скрипнули. – Пойду я. Дел по горло. Поправляйся.
Капитан напоследок по-отечески похлопал Монтего по плечу и вышел за дверь, оставив Ская в полной тишине и кромешной темноте. И лишь только звук мерно капающей воды в раковине подсказывал, что он все еще в реальности.
* * *Изабель
Знак на шее не смывался.
Я терла его изо всех сил, мочалкой, щеткой, руками. Раздирала кожу ногтями. Но ничего не помогало. Недаром нам на занятиях говорили, что краска, которой наносят руны привязки, крайне стойкая. Ее невозможно стереть. Ни с рогов полночников. Ни с человеческой кожи.
И теперь прямо под мочкой моего уха красовалась черная руна подчинения. Словно я рабыня. Чья-то собственность. Пусть руна и была неактивна, само наличие знака раздражало. Злило неимоверно. И я продолжала тереть, пока кожа за ухом не воспалилась и простое пощипывание превратилось в болезненное жжение разодранной кожи.
Я устало оперлась на холодный край раковины. Руки дрожали, и с каждым вдохом эта дрожь все усиливалась. Пережитое навалилась на меня со всей силой, тяжким грузом придавливая к земле. А из горла рвались рыдания.
Эбигейл была мертва. Артур Блейк был мертв. Скай лежал в лазарете. Голодный Драг сидел в загоне, скованный двумя арканами. Вся академия голодала.
И все по моей вине. По моей глупости.
Я отошла к стене и сползла вниз по холодному кафелю. Уселась прямо на пол, чувствуя, как к горлу подкатывает истерика. Груз вины и бремя ответственности так сильно давили на плечи, что невозможно было подняться. Хотелось просто распластаться по земле и никогда не вставать. Стать ее частью. Незначимой, незаметной пылинкой, до которой никому нет дела.
В глазах нестерпимо защипало, и через секунду соленые слезы покатились по щекам. Капли падали вниз с подбородка. Впитывались в воротник белой ученической рубашки. Сейчас я была не в силах их удержать. И радовалась, что вокруг никого нет. Что все студенты отправились на обед, и никто не мог меня видеть.
Я не знала, как смотреть им в глаза. Не знала, как вернуться к учебе. Как заставить себя просто встать с этого холодного каменного пола и сделать хоть что-то.
Когда я узнала о смерти Эбби, я думала, что ничего хуже уже быть не может. Но нет. Оказывается, может. И, возможно, это было еще не самое дно…
Неожиданный громкий хлопок двери заставил повернуть голову и растереть по щекам мокрые слезы.
В уборную вошла Сирена. Кинула на меня косой взгляд и, брезгливо поджав губы, прошла к рукомойнику. Шум воды заглушил мои всхлипывания.
Мне не хотелось, чтобы одногруппница видела меня такой. А тем более – чтобы она как-то комментировала мой жалкий вид. Поэтому я отвернулась, согнула ноги в коленях и уложила на них руки, прикрывая зареванное лицо.
Шум воды стих. Я ждала, что девушка быстро уйдет и оставит меня в одиночестве. Но шагов было не слышно. Кажется, она не собиралась никуда уходить.
– Знаешь… Меня от тебя тошнит! – зло выплюнула Сирена.
Я подняла лицо и увидела, что девушка стоит прямо надо мной. И взгляд ее был еще яростнее, чем едкие слова.
– Так и будешь сидеть здесь и разводить нюни? Натворила дел и побежала рыдать в уголке?
Я
