на поднятые на кладбище и разгуливающие по городу трупы. Что это будет не ужас и не зло. И лучше всего будет, если вы тоже примете участие в объяснениях, дорогой Валор.
— Авантюра, — сказала я мрачно. — Вот авантюра.
— Деточка, — сказал Валор, и я услышала в его голосе улыбку, — государыня права. Надо попробовать — и я сам объясню. Мне кажется, мне лучше поверят.
Я не верила ни на грош. У меня живот болел от ужаса перед этой встречей с репортёрами, будь они неладны. Тем более что в свежих газетах появились скверные новости из-за границы.
Вечерние газеты сообщали из Девятиозерья, что демонопоклонники совсем распоясались, — и кошмарная нечисть чуть ли не бегает по улицам столицы. Что сгорел знаменитый древний храм Святой Розы и Блаженной Хольсы, а в огне плясали и хохотали кошмарные тени. Хуже того: что посреди бела дня рухнул купол в Пассаже и раздавил людей, которые пришли за покупками, а по развалинам скакали бестелесные твари, похожие на карликов из чёрного дыма. Говорили о проломе в мостовой, под которым клубился багровый туман, — и пролом закрылся сам собой. Король Тиан написал письмо Иерарху Святой Земли с просьбой о помощи.
— Вот так и ведётся современная война? — сказал Раш, складывая газеты в пачку. Руки у него довольно заметно дрожали, и, положив газеты, он тут же схватился за свой блокнот. — Это ведь не репортёрская блажь, мои личные источники подтверждают… Это новые методы, государыня, не так ли? Именно их вы имели в виду?
— Да, дорогой мессир Раш, — сказала Виллемина. — Именно этого мы пытаемся избежать — ужаса перед неведомым. Вот что бывает, когда у государства нет специалистов, способных справиться с чернокнижниками. Диверсии с помощью адских гончих — или других адских тварей.
— Маленький Жейнар — истинное сокровище, — вдруг сказал Раш и даже чуть улыбнулся. — Все мои домашние его обожают. Он не по возрасту серьёзен, отважен — и мне кажется, что такие ребята, когда вырастут, станут несокрушимой стеной на пути зла. Они и сейчас уже такие.
— Только скажите жене, мессир, — сказала я, — чтобы она не угощала его конфетами, райскими яблочками и цукатами в таком количестве. У него всегда полны карманы сластей, все наши младшие некроманты жуют: сперва хватаются за артефакты, в которых Бог знает какое зло, а потом конфету в рот…
Раш улыбнулся заметнее:
— Ну что же мы ещё можем предложить юноше, который не пьёт вина? Но я понял вас, дорогая леди Карла. Я велю жене присылать сладости сюда, чтобы дети могли лакомиться в свободное время, чистыми руками.
— Я вообще удивилась, узнав, что Жейнар вас защищает, — сказала я. — Вы переиграли?
— Ален совершенно незаменим, — сказал Броук. — Вместо патруля мы теперь используем пожарные вышки и колокольню храма Путеводной Звезды и Благих Вод. Ален смотрит на город сверху. Вы же знаете, дамы-господа, какое удивительное у него зрение. Он видит место, где находится артефакт, за несколько миль. Так что никаких адских гончих в столице не предвидится.
— Тогда вы правы, — сказала я. — Только берегите парня как зеницу ока. Ален — это подарок Судьбы, он уникален, таких больше нет вообще. Там же, наверное, холодно, на верхотуре?
— Не беспокойтесь, леди Карла, — сказал Броук. — Мои люди вооружены и тепло одеты, а к Алену все жандармы относятся, как к сыну.
— Леди Карла, — вдруг сказал Раш, — а отчего вы не представите нам мессира Валора?
Ну вот, началось, подумала я. Детки разболтали. Никому-никому нельзя, но Броук им — как отец, а Раш — правитель, от него вообще не должно быть секретов.
— Ладно, — сказала я. — Устроим репетицию. Как раз детки закончили учиться — и он, я думаю, освободился уже.
Валор пришёл, такой блистательный, что Виллемина захлопала в ладоши. Позднее время позволило ему примерить фрак, а локоны он, по забавной моде времён Эрвина, связал на затылке чёрным атласным бантом. И поклонился, как древний вельможа, — а руки мессирам миродержцам пожал, как наш современник.
Снял перчатку. Испытание для мессиров. Впрочем, они прошли его с честью, только Броук задержал руку Валора в своей: не удержался, стал рассматривать, как устроено. И Валор великодушно отдал ему ладонь для опытов.
Вопросами его забросали — куда там газетёрам! Метод Церла — ужас, кошмар, бесчеловечность, ведь душе внутри такой машины должно быть тяжело, правда? Дышать, есть, целовать женщин — всё это невозможно ведь?
— Прекраснейшие мессиры, — говорил Валор, и улыбку в его голосе, судя по всему, слышали все присутствующие, а не только я, — я ведь умер чуть менее ста лет назад! И эти сто лет были не слишком приятным времяпрепровождением для моей грешной души. Что такое дышать — я уже начал забывать, еда доставляет мне малое удовольствие своим запахом, который я обоняю, а поцеловать руку прекраснейшей государыне или моей возлюбленной воспитаннице я уж ухитрюсь и так. Я воплощаю собой чисто духовную любовь к дамам.
В общем, очень любезен с ними был, пошутил — и они совсем перестали стесняться. Уселись в кресла, Раш ещё и блокнотик свой открыл, — и начали у моего Валора выяснять всё, что только возможно. Смертен ли он теперь? Ну а как иначе-то, честное слово! Все смертны. А может ли он в случае какой-никакой беды оставить этого кадавра и войти в другого? Ну как так, Броук, ведь вы-то сами небось не можете, а у Валора явную ерунду спрашиваете!
Хорошо, что Валор был намного терпеливее меня.
— Я хочу, чтобы вы хорошо это поняли, мессиры, — сказал он. — Моя душа привязана к этому искусственному телу Узлом, который завязала леди Карла и заплатила за это. Не сам я сюда вселился, как мелкая нежить в одержимого. Меня сюда вселили. И у меня внутри кадавра примерно такие же права, как у вас — внутри Господом вам данной плоти. Возможностей меньше, потому что плоть — искусственная, наподобие, как говорит леди Карла, деревянной ноги для калеки: ковылять можно, танцевать уже очень непросто. Но права — такие же: я живу внутри, пока цела плоть. И покину её, когда она разрушится, как любая душа покидает тело. Я не бессмертен, мессиры, я просто на удивление счастливый призрак, которому с лёгкой руки леди Карлы и с
