Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Во избежание «огромного бедствия» Молони предложил Хэки и О’Нейллу немедленно упаковать весь архив в конверты почтовой службы FedEx и отправить их вечером Мэкерзу в Ирландию. Бостонский колледж, возможно, не стал бы класть все силы на битву с законом, а Мэкерз был готов на все. Молони сказал, что Мэкерз «с радостью пойдет в тюрьму». Что касается ученых, то отправку ими почтой материалов из страны в такой момент могли расценить как создание помех правосудию. Однако Мэкерз согласился с Молони, что Бостонский колледж имеет моральные обязательства по обеспечению конфиденциальности, которые выше каких-либо тонкостей закона. Доверяя свои истории Белфастскому проекту, люди шли на риск; Бостонский колледж, защищая их, может проявить хотя бы некоторое гражданское неповиновение. Молони считал, что сейчас, когда власти получили материалы Брендана Хьюза, возникает «серьезная вероятность» того, что они отправят новую повестку и, основываясь на информации Хьюза, начнут искать других интервьюируемых.
В немногословном электронном сообщении Хэки сказал, что «ни при каких обстоятельствах» университет не отправит документы из страны. Более того, он с иронией указывал на прошлые обещания, данные участникам, и утверждал, что тогда именно Бостонский колледж был признан самым безопасным местом для хранения. Университет согласился бороться с повесткой в отношении Прайс, утверждая в федеральном суде, что открытие ее материалов нарушило бы соглашения, заключенные с участниками, подорвало бы принципы научной свободы и создало бы угрозу мирному процессу в Северной Ирландии, а также подвергло бы опасности жизни людей, связанных с проектом. «ИРА ввела кодекс молчания, подобный понятию «круговой поруки» в мафии», – гласило резюме. Такие люди, как Долорс Прайс, изъявили желание принять участие в записи устной истории исключительно по причине уверенности в том, что «интервью увезут и закроют на замок». Принося письменную присягу, Молони отмечал, что для членов ИРА, раскрывших детали своей военной деятельности чужакам, «есть лишь одно наказание – смерть».
Однако правительство США довольно агрессивно ответило на его возражения относительно выдачи интервью Прайс, заявив, что Молони, МакИнтайр и Бостонский колледж «дали обещания, которые не могли сдержать: скрывать улики убийств и других преступлений до тех пор, пока виновные в них не окажутся в могилах». Бостонский проект не имеет отношения к журналистике и, являясь легальным мероприятием, не может получить «научную привилегию», разрешающую ему не выдавать интервью суду. Что касается аргументов Молони об опасности раскрытия архива, правительство разбило их веским возражением о том, что Молони сам лично широко разрекламировал проект. Он опубликовал книгу о нем! Никто не убил Мэкерза, когда выяснилось, что он в рамках проекта брал интервью у Хьюза и других людей. Тогда насколько это все опасно?
Правительство ошибочно предположило, что интервью с Прайс уже было рассекречено и что его видел репортер Киарин Барнез, написавший статью в «Санди лайф». Юристы из Бостонского колледжа указали в обращении к суду, что это фальшивка, что чиновников из США явно хитро провели, когда сказали, что Барнез слушал бостонские пленки, притом не уточнили, что именно он получил в свое распоряжение. Однако к августу самые худшие предсказания Молони сбылись, и в Бостонский колледж прибыла вторая повестка, требующая выдать все записи, имеющие отношение к «похищению и смерти Джин МакКонвилл». В декабре федеральный судья вынес постановление против университета и обязал Бостонский колледж представить все пленки и стенограммы на обозрение суда. Университет не стал подавать апелляцию – Молони и Мэкерз восприняли эту капитуляцию с раздражением, но без удивления. Два ирландца сами наняли адвокатов и оспорили решение.
* * *
К несчастью для ирландцев, судебный прецедент был вполне стандартен: они могли взывать к очень малому количеству законных и конституционных обоснований. Но Молони, Мэкерз и Кэрри Твоми обращались не только к суду; они, используя политическую стратегию, начали взывать ко всем, кто мог бы оказать им поддержку. Джон Керри, сенатор от Массачусетса, имел тесные связи как с Бостонским колледжем (именно там он получил диплом юриста), так и с Ирландией. Керри написал государственному секретарю Хиллари Клинтон, убеждая ее поработать с британскими властями по этому вопросу, чтобы судебные требования не нарушили мирный процесс. Массачусетское отделение Американского союза гражданских свобод[96] подало в суд встречный иск.
Делая упор на противоречие, ведущее к кризису научной свободы, Молони, Мэкерз и сам университет могли обратиться за поддержкой к соответствующему факультету Бостонского колледжа. Однако к моменту появления повестки большинство членов факультета выработали негативное отношение к Бостонскому проекту. Из-за тайны, окружавшей архив, никто из научного сообщества не знал о нем до выхода в свет книги Молони. Первоначально предполагалось, что проект будет контролировать совет наблюдателей от университета, следящий за его соответствием научным целям, но, как и идея с внимательным прочтением контрактов адвокатами, это намерение тоже не было выполнено. Когда же детали затеи стали известны, некоторым членам факультета многое не понравилось: возможно, Энтони МакИнтайр и имеет степень доктора наук, но едва ли он практический специалист по устной истории. Уже не говоря об Уилсоне МакАртуре. Оба этих человека были идеологическими коллегами – а в некоторых случаях и близкими друзьями – тех, у кого они брали интервью. Вряд ли это можно назвать примером научной объективности. А еще Мэкерз сам почти 20 лет отсидел в тюрьме за убийство.
На Тома Хэки стали смотреть с подозрением. Он был старым другом президента Лихи и, видимо, мог себе много позволить. То же самое говорили и о Бобе О’Нейлле, возглавлявшем Библиотеку Бернса. Никто из них не имел реальной научной поддержки в кампусе, которой они пытались заручиться. В электронном сообщении Молони Хэки отметил, что «от обиженных ученых нет никакой реальной помощи». Делая проект, Молони никак не прояснил ситуацию с доступом студентов к архиву. И когда в 2014 году исторический факультет Бостонского колледжа наконец выпустил заявление относительно Белфастского проекта, он не стал защищать научную свободу, а, напротив, подчеркнул, что проект «не связан и никогда не был связан» с факультетом. «Никто не доверился нам», – объяснил один из работников факультета. Он заметил, что профессора учреждения чтут принципы свободы научных исследований, и добавил: «Но это неподходящий случай для отстаивания наших принципов».
Молони и Мэкерз подали апелляции в Окружной апелляционный суд первой инстанции и проиграли. Они добились постановления о приостановке, запрещающего университету выдавать интервью до подачи апелляции в Верховный суд. Но весной 2013 года Верховный суд отказался слушать дело. Во второй повестке, содержащей требование выдать любые материалы по похищению и убийству Джин МакКонвилл, судья Уильям Янг настойчиво просил Мэкерза о помощи. Все интервью, хранившиеся в Бостонском колледже, по соображениям безопасности не были подписаны именами участников, а содержали только алфавитные коды. Но Мэкерз знал тех, кого записывал, и мог вспомнить, кто говорил о Джин МакКонвилл. Однако он отказался помогать, заявив, что такое содействие суду «заставит» его «перейти границу, которая отделяет научное исследование от полицейского расследования». Судья Янг попросил помощи у Боба О’Нейлла, но тот тоже колебался, заявив, что лично он не читал интервью. Поэтому за период рождественских праздников судья сам просмотрел стенограммы всех республиканских записей. Он обнаружил шесть участников, упоминающих Джин МакКонвилл, хотя один из них сделал это вскользь. В результате Янг дал указание выдать записи, касающиеся пяти участников.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
