— Всегда хочу. Каждый раз, когда смотрю на тебя, во мне вспыхивает желание.
Он провел руками по ее телу. Она ощущала прикосновение каждого пальца даже сквозь несколько слоев ткани. Он взял ее лицо в ладони и всмотрелся в глаза. Потом подхватил ее на руки и мягко опустил на одеяло.
Медленно прикоснувшись губами к ее губам, он поцеловал ее. Кейт обвила его руками, прижала к себе, а потом коснулась языком его рта, принуждая раскрыться. И когда он это сделал, инстинкты взяли верх. Гаррет задрожал под ее руками, и даже сквозь рубашку она почувствовала жар его тела. Они отдавались этому поцелую, словно наверстывая упущенное за много недель без близости. Единственное, что имело значение, — это то, что они здесь, сейчас, и ничто не сможет их разлучить.
Кейт целовала его губы, его лицо, шрам над бровью, ухо, подбородок. Он осыпал поцелуями ее скулы, шею, нос. Она скользила ладонями по его телу и злилась, что рубашка мешает ощутить его кожу.
Она нащупала пуговицы на его брюках, и Гаррет поднял голову и вопросительно на нее посмотрел:
— Здесь?
— Да. Здесь. Сейчас.
Глухо застонав, он уступил. Его рука легла на ее лодыжку и двинулась вверх, задирая юбки.
— Такая нежная, такая сладкая, — пробормотал он.
Одно быстрое движение — и он уже на ней. Его естество ткнулось в нее, готовое проникнуть внутрь. Тепло внутри Кейт сменилось жаром. Она была открыта для него, она была готова. Она хотела его так сильно и так долго, что каждый мускул ее тела напрягся в предвкушении.
— Скорее, — прошептала Кейт, вцепившись в его рубашку, она выгнулась дугой ему навстречу.
Он вошел в нее одним движением и, полностью погрузившись, замер. Они оба задрожали.
А потом он начал двигаться. Он входил в нее сильными, властными толчками. Жар кольцами свивался внутри ее. Она чувствовала себя горячей и податливой, она принадлежала любимому мужчине и сама обладала им. Он делал ее своей, а она его — своим.
Навсегда. Целиком и полностью. Они брали друг друга и друг другу отдавались.
— Кейт, — простонал он. — Кейт…
Дикий, ничем не сдерживаемый, Гаррет овладевал ею, как зверь овладевает своей самкой. Он зарылся руками в ее волосы и распустил их. Она разрывала его рубашку, одержимая потребностью чувствовать его кожу руками и губами.
Рев водопада омывал их, отдавался эхом в крови, связывал их воедино и делал одним целым. Кольца сладкого жара внутри Кейт сжались, а потом взорвались, как будто под кожей пробежали тысячи пузырьков. Все перестало существовать, кроме оглушительного наслаждения, охватившего ее. Они пришли к развязке одновременно.
Волны услаждения медленно стихали — так отступает шторм. Гаррет перекатился на бок и увлек ее за собой, крепко обнимая.
— Господи, как же я тебя люблю!
— Ты в меня кончил, — прошептала Кейт, ощущая непередаваемое блаженство оттого, что он излился в нее.
— Да. — Гаррет погладил ее волосы. — Теперь я всегда буду отдавать тебе всего себя.
Кейт могла лежать так, в его объятиях, вечно.
— Я — герцогиня, — сонно объявила она через некоторое время. Она впервые произнесла это вслух. Это больше не казалось чем-то далеким и невозможным.
— Моя герцогиня. Навсегда, — сказал Гаррет.
Никто из них не разжал рук. Прижимаясь к мужу, Кейт почти уснула под ровное биение его сердца и рокот водопада. Однако в конце концов он приподнялся на локте и посмотрел на нее:
— Проголодалась?
Она широко улыбнулась:
— Конечно.
— У нас есть жареная курица и вино. — Глаза Гаррета блеснули. — И миндальные пирожные… Правда, не могу гарантировать, что они на вкус как сказка, потому что они не входят в число фирменных блюд нашей кухарки.
В этот момент что угодно было бы как сказка на вкус, Кейт точно это знала. Она села и расправила юбки. Посмотрела на Гаррета, который рылся в корзине.
— О нет!
— В чем дело? — Он замер и нахмурился.
— Я порвала твою рубашку!
— Это хорошо, — рассмеялся он.
— Но… что обо мне подумают?
Его губы изогнулись в улыбке.
— Что ты не могла удержаться?
— Это неприлично.
— Любовь моя, поверь мне. Ты моя жена, и никто не ждет, что ты останешься девственницей.
Она покраснела.
— О Боже!
Он отщипнул кусочек куриного мяса и протянул ей:
— На, ешь.
— Вечно хочешь меня накормить, — проворчала Кейт, но взяла из его пальцев мясо и слизнула оставшийся сок. На этот раз она разглядела желание в его глазах, когда он наблюдал за движением ее языка, и улыбнулась охватившему ее сладкому ощущению уверенности в себе.
Они кормили друг друга мясом и пили вино.
Гаррет отвернулся, чтобы достать из корзины миндальные пирожные, и тут Кейт увидела скользившее по траве рядом с одеялом существо. Она сильно сжала колено Гаррета.
— Что…
— Змея. — Она указала на нее движением головы.
Это была гадюка, крупная, с черным зигзагообразным узором на спине. Менее чем в паре футов от одеяла она подняла голову и смотрела на них. Глаза у нее были красные, с вертикальным зрачком.
Гаррет накрыл ладонью ее руку и мягко отвел в сторону. Он медленно начал вставать, но не успел: змея, казалось, кивнула им, отвернулась и уползла, в конце концов, скрывшись в расщелине скалы, поросшей диким чесноком.
— Уползла. Надо же, как странно видеть змею в это время года, — задумчиво пробормотал Гаррет. — Они ведь зимой впадают в спячку. Может, проснулась из-за оттепели? — Он повернулся к Кейт и нахмурился, увидев, что на ней лица нет от страха. — Ты в порядке?
— Да.
Ее затопила волна такого сильного облегчения, что она едва могла говорить. Змея оставила их в покое. Сочла, что они не стоят ее внимания, и уползла в свое зимнее убежище.
Кейт улыбнулась мужу, уверенная, что это добрый знак. В их жизни больше не будет змей.
— Я… я не просто в порядке, я счастлива. Понимаешь, она нас больше не тронет!
— Да, понимаю, — тихо ответил Гаррет. — Не думаю, что она вернется. — Он погладил щеки Кейт, и она узнала тот его темный от желания взгляд. — Давай заберем пирожные домой.
Она кивнула, и он нежно поцеловал ее в губы.
— А мы ведь еще ни разу не занимались любовью в настоящей постели. Хотелось бы попробовать.
Сладкая дрожь пробежала по спине Кейт, отдаваясь восхитительным ощущением во всем теле.
— И мне.
— Тогда пойдем сразу в спальню. А пирожные возьмем с собой и съедим потом в постели.
