примерно как для нас «Лауреат Сталинской премии авиакоструктор С. Ильюшин» или «Герой Советского Союза летчик А. Покрышкин». Красиво, почетно, но не несет никаких политических коннотаций и не ассоциируется с официальным государственными должностями.
* * *
Тем временем Магон и оба Гасдрубала соединились возле южных предгорий Пиренеев и обсудили ситуацию. А ситуация была сложная... Следовало хотя бы удержать нижнюю долину Гвадалквивира и Гадир-Гадес — выход в море. Гасдрубал, сын Гискона, забирает две армии, свою и Магона, и отправляется к Гадиру отбиваться от римлян, а Магон с остатками казны — на Балеарские острова, за наемниками.
Гасдрубал Барка возглавил тех кельтиберов, которые еще оставались на стороне Карфагена, и двинулся дальше к Пиренеям, а далее перешел Альпы. Романтически настроенные авторы утверждают, что он-де полностью повторил путь, проделанный его легендарным братом, но это сомнительно[141].
В Риме обо всем знали, только поделать ничего не могли, разве что бессильно наблюдали за передвижениями Гасдрубала. Пунийцы в Галлии. Гасдрубал задабривает и вербует галлов в свою армию. Гасдрубал в долине реки По. Сюрприза для римлян у карфагенян не получилось, но ситуация от этого менее неприятной для римского Сената не становилась.
Ганнибал в Италии, как помним, оказался в своего рода ловушке, в Калабрии, откуда — ни туда ни сюда. Но появление в Италии Гасдрубала несло ему новую надежду. Нужно было просто продержаться еще немного.
В начале лета 209 года до н. э. римляне осадили Тарент. Чтобы Ганнибал не пришел на помощь этому городу, проконсул Марцелл (которому продлили полномочия) задержал его, навязав сражение. Ганнибала он застал возле Канузия[142], где карфагенянин вел активную пропаганду и уговаривал население принять его сторону. Ганнибалу не хотелось вступать в битву, однако Марцелл вынудил его отбиваться и в конце концов заставил отступить. Преследовать отходящих пунийцев Марцелл не стал — эта победа далась ему слишком тяжело.
Ганнибал поспешил к осажденному Таренту, но не успел: город уже был захвачен римлянами. Важную роль в падении Тарента сыграло предательство. В Таренте римляне захватили добычу, которая по богатству могла сравниться с сиракузской. Это было кстати, потому что казна Сената истощилась.
Карфагеняне отошли к Метапонту.
Война длилась слишком долго. Измучены были оба противника. Но римляне находили все новые и новые ресурсы, в то время как карфагеняне постоянно теряли людей и территории и ничем не могли заполнить образовавшиеся бреши.
Консулами 208 года до н. э. были избраны Марцелл (в четвертый раз) и Тит Квинтий Криспин.
Криспин отправился в Бруттий — сменить Фульвия. Марцелл, который засиделся в Венузии — его бездействие вызывало недовольство среди римских политиков высшего эшелона, — вышел ему навстречу. Пора уже было дать Ганнибалу решающий бой и покончить с этой утомительной, надоевшей всем и каждому войной. Оба римских полководца встретились недалеко от Венузии и встали там.
Ганнибал находился совсем близко. Обе армии разделяло небольшое пространство, где имелся чрезвычайно удобный холм. Там, среди деревьев, Ганнибал на всякий случай спрятал нумидийскую конницу.
И тут оба консула внезапно решили лично произвести разведку. Надо же посмотреть, где завтра состоится сражение! Лучше увидеть собственными глазами, а не слушать сбивчивые рассказы бестолковых солдат. Знамения были не то очень благоприятными, не то совсем неблагоприятными — жрец, производивший гадание по внутренностям жертвенного животного, подстраховался и был крайне невнятен хотя бы потому, что в случае дурного исхода шишки посыплются на него.
Но Марцелл уже принял решение. Прихватив двести всадников (среди них не было ни одного римлянина — одни этруски, люди исключительно преданные), Криспин и Марцелл, а также сын Марцелла — военный трибун — вышли из лагеря... и угодили прямо в объятия нумидийцев, ожидавших на холме среди зарослей. Криспин был тяжело ранен и едва сумел спастись; он скончался от полученных ран позднее. Спасся бегством и сын Марцелла — он также был ранен.
Марцелл, получивший удар копья в живот, погиб на месте. Таким образом, оба консула 208 года до н. э. практически одновременно пали на поле боя. Точнее, не успев даже толком вступить в бой.
Плутарх в своих «Сравнительных жизнеописаниях» говорит о Марцелле следующее:
«Никто и никогда не желал чего бы то ни было так страстно, как Марцелл — решительного сражения с Ганнибалом. Об одном грезил он по ночам, об одном советовался с друзьями и товарищами по службе, об одном молился — о встрече с Ганнибалом на поле битвы <...> он обнаружил больше честолюбия и мальчишеской запальчивости, чем подобало человеку в его возрасте: ведь ему было уже больше шестидесяти, когда он стал консулом в пятый раз...
Ганнибал... узнав о смерти Марцелла, сам поспешил к месту схватки и, стоя над трупом, долго и пристально глядел на сильное, ладное тело убитого; с его губ не слетело ни единого слова похвальбы, лицо не выразило и следа радости оттого, что пал непримиримый и грозный враг, но, дивясь неожиданной гибели Марцелла, он только снял у него с пальца кольцо, а тело приказал подобающим образом украсить, убрать и со всеми почестями предать сожжению, останки же собрать в серебряную урну и, возложив на нее золотой венок, отправить сыну покойного. Но воинам, выполнявшим это поручение, случайно встретились какие-то нумидийцы и попытались отнять у них урну, те оказали сопротивление, завязалась борьба, и кости рассыпались по земле. Когда об этом сообщили Ганнибалу, он промолвил: «Ничто не случается помимо воли богов», — и нумидийцев, правда, наказал, но не стал заботиться о том, чтобы останки вновь собрали и доставили в Рим, полагая, что какой-то бог судил Марцеллу столь неожиданно погибнуть и лишиться погребения».
У истории с кольцом Марцелла есть небольшое продолжение. Ганнибал забрал этот артефакт не для того, чтобы отправить его карфагенскому сенату в качестве похвальбы: кольцом он запечатал письмо, адресованное жителям Салапии. Этот город Ганнибал несколько раз избирал для зимовки, но два года назад римляне его отбили. И вот салапийцы получили письмо как бы от Марцелла (и с его печатью) о том, что тот-де скоро прибудет. Криспин перед смертью, однако, успел сообщить о пропаже кольца. (Если подумать, то как он вообще об этом узнал? В сумятице боя, раненый? Учитывая, что Ганнибал снимал кольцо с пальца убитого уже после того, как битва была закончена...) История, прямо скажем, мутная, но можно предположить, что римлянам был известен обычай карфагенян забирать кольца у убитых римлян, занимавших высокий пост. Так что в Салапии могли знать просто о смерти Марцелла.
Ганнибал рассчитывал, что
