было ни тяжко, он не пошел за Клавдией, а рванулся в сторону почтового отделения. Что такое их ссора по сравнению с человеческой жизнью! Совесть. Бабка. Тыква…
Он нашел девчонку на переговорном пункте. Она радостно бросилась ему навстречу: «Вы настоящий друг!» — сказала она. «Где они?» — спросил он. «Там, на улице. Их двое».
Спервa он хотел позвонить в отделение милиции. Но она умоляла его этого не делать. «Я к вам обратилась за помощью, а не в милицию. Если я обращусь в милицию, если они узнают, что я заложила их, где бы я ни была, они найдут меня и к утру прикончат, как прикончили ту девчонку в больнице».
Папсуй решил милицию не вызывать. Такой парень, как он, мог вполне рассчитывать на свои силы. Он крепко взял ее под руку, и они вышли на улицу.
Недалеко от почтового отделения под деревом стояли-двое парней, о чем-то разговаривая. У Степана не было оснований их задерживать. Но проверить документы, если, конечно, они у них имелись, узнать фамилии, а может быть и адреса, он счел необходимым. Но как это сделать?
«Добрый вечер!» — приветливо сказал Папсуй, когда они вплотную приблизились к парням.
«Добрый вечер, мисс! — усмехнулся один из них, обращаясь к девчонке. — Это кто с тобой — Есенин или Блок?»
Девчонка замерла и пугливо рванула Папсуя за руку. И тут вдруг впереди возле своего дома он увидел фигуру милиционера. К тому же оказалось, когда они поравнялись, что милиционер был знакомым.
«Зайди-ка, сержант, за нами в этот двор, но на расстоянии от нас, будто мы с тобой не знаем друг друга».
Во дворе Папсуй сказал сержанту: «Проверь у двух парней, стоящих на углу, документы. Постарайся узнать их фамилии и адреса. Срочно! Пока они не ушли».
«Что вы хотите с ними делать? — испугалась девчонка. — Забрать? Не надо. Я умоляю вас, не надо! Они же поймут, что это я их заложила!»
Сержант вернулся и сообщил, что документы у парней в порядке. Один из них учится в автодорожном институте, другой работает киномехаником во Дворце культуры строителей. Живут в доме напротив.
Вот все, что Папсую в этот вечер удалось о них узнать,
— Запугали они ее, запугали! — удрученно сказал Папсуй. — Проводил я ее домой, на ней лица нет!
Брат пришел домой поздно, за полночь, когда я уже спал. Он нарочито громко распахнул дверь, щелкнул выключателем, двинул стул, чтобы я проснулся. Но я упрямо продолжал спать ему назло, вернее, делать вид, что сплю. Это была своеобразная дуэль. Кто — кого.
Наконец брат не выдержал, потушил свет и лег. Но вскоре он резко вскинулся на своей постели, задвигался в темноте.
— Эврика! — закричал брат нервным приглушенным шепотом. — Наконец-то все стало на место. Я все понял! Проснись же, черт тебя побери! — уже громко затормошил он меня.
Но я продолжал изображать спящего. А вскоре действительно заснул, как все люди, незаметно для себя. Мы ведь узнаем о том, что заснули, только когда пробуждаемся.
И все-таки вдоволь поспать мне так и не удалось. Я проснулся от того, что он цепко взял меня за плечи, сразу вытряхнув из меня весь сон. Было шесть часов утра.
— Выручи, — закричал брат, — выручи!
— В каком смысле? — обалдело пробормотал я.
— В смысле денег.
— Тебе что, нужны деньги?
— Мне деньги не нужны. Тебе нужны деньги!
— Ты что, спятил!.. Мне не нужны деньги.
— Будто нужны! Будто!
— Что за чушь? Будто нужны!
— Сейчас все поймешь. Все поймешь! Я всю ночь не спал. Вся моя жизнь прошла перед глазами. Я все понял. Все понял! Я бы мог стать гением. Одно мне мешало. Мне мешало одно! Чтоб стать гением, мне не хватало щедрости, размаха, доброты. Художник Пиросмани был бессребреником. Ему было наплевать, что он ест, на чем спит. Пушкин залезал в долги, но шутя проигрывал в карты тысячи. Толстой отказывался от гонораров за свои произведения. Есенин, получив деньги за книгу, накупил всей своей родной деревне дегтя, хомутов и прочих мужицких ценностей, оставшись без копейки. У Дюма в письменном столе был ящик с деньгами Он пригоршнями, не считая, давал деньги нуждавшимся друзьям… Бери! — закричал брат и порывисто выдвинул ящик своего письменного столика. — Бери!
В ящике были разбросаны рубли, трояки, пятерки.
— Бери пригоршней, не считай!
— Но мне же не нужны деньги, — растерянно отбивался от него я. — Ты же знаешь, мне не нужны деньги…
— Будто нужны! Завидуешь! Не хочешь, чтобы я стал гением!
Тут уж я не выдержал:
— Черт с тобой.
Я зажал в кулаке взятые из ящика какие-то мелкие купюры и, не считая, как он просил, сунул их в карман пижамы.
— Спасибо, брат, — задумчиво произнес он, как-то сразу успокоившись — Спасибо. Ты меня выручил, облегчил мою душу. Теперь ничто мне не мешает стать тем, кем я должен стать. Хотя, конечно, это нелегко…
Он замолчал, притих понуро, удрученно. Явно затосковал о чем-то мне неведомом. Потом вскочил с дивана и деловито зашагал по комнате. Голос его обрел прежнюю зычность.
— Так. Ты меня выручил. Но я тебя тоже выручил — дал тебе свои деньги. Посчитай, сколько там купюр. Выверни карман.
— Двадцать шесть рублей, — сказал я, подсчитав деньги.
— На пол ничего не упало?
— Вроде нет.
— Так. Когда отдашь? Только точно. У тебя дурацкая привычка вовремя не отдавать долги.
— Но мне же не нужны деньги!
— Если не нужны, положи их на место. А теперь перейдем к делу. Ты знаешь, почему я пришел вчера так поздно? Я вчера был в ресторане. А почему я был в ресторане? Я напал на след. На верный след. Весь ваш уголовный розыск не мог напасть на след. А я напал. Я раскрутил это дело. Все гениальное предельно просто. Я рассуждал так: кто мог узнать о том, что Петриченко оставила ключ от сейфа в открытом ящике письменного стола? Только свои, только работники отдела — продавщицы, которые могли это видеть. Логично? Я решил их попасти, установить слежку. Начал я с самой молодой. Красавица. Как иллюстрация к «Тысяче и одной ночи».
Волосы гладкие, жгучие, черные. Зубы сахарные. Я подождал ее у служебного выхода после закрытия магазина и незаметно двинулся за ней. Как ты думаешь, с кем она встретилась на площади Пушкина? Кто ее ждал? Леонид. И куда же они пошли? В ресторан ВТО. Я — за ними. Сел в углу зала за столик, так, чтобы Леонид меня не видел, и весь вечер за ними наблюдал.
