— В следующий раз выбирайте другого писателя, — проворчала я, по-прежнему борясь со стыдом и раздражением. — В моих книжках совсем не благоустройством пахнет.
— Увы, но выбирать мне не приходится, — подставила Мут спину Шани. Та вооружилась полотенцем, помогая старухе высушить шерстку. — Хаосы больно уж жадные до территорий, так что уж куда пустят. Но будет замечательно, если мой следующий мир будет похож на этот. Здесь хорошо.
Я с сомнением помычала и снова, как последняя мазохистка, уткнулась носом в подушку.
— Тебе отдохнуть нужно, — после недолгого молчания, которое, уверена, сопровождалось многозначительными переглядками за моей спиной, сказала Мут. — Ты всю ночь не спала, Мика. Усталость радости не прибавляет.
— Ничего, — села я и потрясла головой. — Мне не нужен отдых. Я и по нескольку дней не спала во время сессии в институте.
В прихожей раздались голоса. Джахо, судя по скрипу и цоканью когтей, сорвался с дивана, как и любой кот-хозяин ринувшись встречать гостей, а Шани тут же стриганула ушами. И даже я напряглась.
— Свои, — констатировала кошка, наверняка слыша каждое слово Сергея, трещащего без остановки. — Все в порядке. Опасности нет.
Мне бы после этих слов расслабиться, но я еще рьянее тряхнула шевелюрой. Покрутилась, разминая плечи и шею.
Раз Сергей вернулся, то и Марта с… Яном здесь. Внутри, будто крохотная пичужка, затрепетало постылое разуму сладостное волнение.
— Станет легче, — по-прежнему не сводя с меня немигающего взгляда, сказала сфинкс.
Я уставилась на нее с немым вопросом, и старуха кивнула. Неужто насквозь меня видит?
— Сейчас твоя аура пестрит потоками гнева и разочарования. Отдохни, станет легче. Разум придет в покой и сам выберет лучшую линию движения. Поможет тебе определиться.
— Утро вечера мудренее? — кисло улыбнулась я, и впрямь готовая сдаться, но раздался легкий стук в дверь.
Тук-тук…тук-тук-тук. Ловкое копирование мотива футбольной кричалки заставило в ту же секунду позабыть о сне.
— Прошу прощения, — приоткрыл дверь Ян и с неловкой улыбкой, что часто на лицах крадущихся в аудиторию опоздавших студентов проявляется, втиснулся в комнату. — Я на минутку.
Я так и вспыхнула, наблюдая, как он все тем же неуверенным шагом подошел к шкафу, открыл створку.
Напряженно следили за ним еще как минимум две пары глаз. Повисло неловкое молчание. Только усы Шани странновато дергались, словно кошка беззвучно шептала что-то без устали. Неужели направляет прицел своей кошачьей богини, чтобы та наверняка знала, кого обрекать на вечную и страстную любовь ко мне?
Судя по сузившимся зрачкам в миндалевидных глазах и непрерывному взгляду — так и есть.
— У вас здесь не собрание тайного клана, случаем? — явно почуяв неладное, бросил через плечо Бранов, шаркнув молнией толстовки. — Уж больно лица загадочные, — и, разместив снятую одежду на плечиках, улыбнулся. Просто растянул губы, сделав эти его треклятые лисьи глаза.
Казалось бы, ничего особенного не произошло, но меня будто кипятком ошпарило. Весело ему, значит? Смеется?
Замыкание случилось в ту же секунду. Я вскочила на ноги прямиком на диване и, чуя жар в лице, рванула прочь. Едва на хвост Шани не наступила.
***
«Морда аспирантская! Бревно бесчувственное!» — пока летела через полутьму гостиной, десятка два подобных ругательств припомнила.
В себя пришла, лишь когда захлопнула за собой балконную дверь и сделала несколько глубоких вдохов, высунувшись в окно. Сделала и тут же сникла, уперевшись лбом в пластиковый подоконник.
Вот ведь позорище! Ян наверняка все понял. Будет теперь думать, что я, ко всему прочему, еще и мисс-истерика, раз в руках себя держать не умею.
В кухонном окне по соседству зажегся свет. Сергей отворил форточку и высунул руку с тлеющей красным огоньком сигаретой.
Я затаилась, позволив себе оглядеться. Обычный, ничем не примечательный застекленный балкон. Идеальной чистоты нет, но и хламье отсутствует. Разве что в углу старый стул со спинкой, из сидушки которого местами торчали уголки поролона.
Я с осторожностью присела на эту шаткую конструкцию и принялась ждать. И лишь когда окурок, подгоняемый щелчком, вырвался из Серегиных пальцев, вычертив алую дугу, а форточка захлопнулась, я поднялась. Пошире распахнула створку балконного окна, привстала на цыпочки и втянула запах перепревшей прошлогодней листвы.
Уже стемнело, а погода совсем испортилась. Один-единственный на весь двор фонарь то загорался слабым светом, то вновь гас. Но холодную пустоту не заполняла даже гудящая от ветра темнота. Будто сама природа впала в безумие от столь резкой перемены времени года и срывалась не то на дождь, не то на мелкий град.
Не знала куда бежать и я, задыхаясь от круговорота мыслей. Единственным спасением сейчас казался лишь холод. Он отрезвлял. Оттого так беспомощно, до боли в груди я хватала воздух и подставляла лицо и ладони холодным каплям, позволяя им отвлечь меня от мрачных мыслей хоть ненадолго.
— Все в порядке?
Не заметив, как высунулась из балконного окна почти наполовину, я вскрикнула. Понять, что падаю, не успела. Собственно, носки едва оторвались от пола, как неестественно горячие ладони сомкнулись у меня на талии.
— Нормально, порядок, — наперегонки с тукотящим в горле сердцем тараторила я. — Все хорошо… хорошо. Не ожидала просто.
— Нужно быть осторожнее! Что же вы так.
Убедившись, что стою я на ногах твердо, Айтер сделал полшага назад, и теперь хмуро оглядывал меня, мокрую и перепуганную, с головы до ног. В ответ я разглядывала и его.
Высокий, широкоплечий. Обычная футболка и легкие спортивные штаны, сменившие шелковое одеяние, никак не вязались с его царственной осанкой.
Нельзя сказать, что Бранище мал ростом, но даже он уступал Айтеру.
Величественная стать… Наверняка в ней и кроется причина. Ян же все время хмурится, спешит куда-то с охапкой студенческих работ. Не горбится, конечно, но и той уверенной силы, что источал император, в нем отродясь не ощущалось. Впрочем, ни в одном из знакомых мне мужчин не ощущалось. Чего уж греха таить.
Я переступила с ноги на ногу, в тревоге оправив старую футболку с чужого плеча. Под пронизывающим императорским взглядом казалось, что я вмиг уменьшилась до размеров канцелярской кнопки.
— Я просто испугалась. Не ожидала, что кто-то войти может, — зачем-то пустилась я в оправдания, поправляя висящие сосульками волосы. — Подышать хотела, а тут…
Пришедшая в голову мысль о том, что выпади я из окна, все бы решили, что я ненормальная, решившая свести счеты с жизнью из-за несчастной любви, показалась постыдной. Будто я ее вслух озвучила.
Я опасливо скосилась на открытое окно и мокрый подоконник.
