– Ты имеешь полное право гордиться, дорогой.
Она взглянула на Ноэля из-под соломенной шляпы, и так же,как это часто происходило с Максом, сына поразило, насколько молодо она выглядит.Ариана оставалась поразительно хорошенькой – почти как в юности.
Ноэль покачал головой и усмехнулся.
– Я не говорил, что горжусь собой, – прошепталон. – Я имел в виду, что горжусь тобой.
Она в ответ засмеялась от удовольствия, коснулась его щеки ивзяла Макса под руку.
– Ты не должен говорить подобные вещи матери, Ноэль.
– Вот именно. И кроме того, – Макс шутливонахмурился, – я ревную.
Все расхохотались, и Ариана высвободила руку.
– Итак, когда ты приступишь к работе, Ноэль?
– Какого черта! Я не собираюсь работать сейчас же, дядяМакс! Вы шутите? У меня же каникулы!
Ариана поглядела на него весело и недоуменно:
– Вот как? Куда же ты намерен отправиться?
Он ей ничего об этом не говорил. Но ведь он теперь мужчина.Она и не ждала, что сын будет посвящать ее в свои намерения. Ариана училасьотвыкать от сына постепенно, с помощью Макса, еще с тех пор, когда в 1963 годуон уехал в Гарвард.
– Я думаю поехать в Европу.
– Правда? – изумилась Ариана.
Они много путешествовали вместе: в Калифорнию, в Аризону, наБольшой Каньон, в Новый Орлеан, в Новую Англию… куда угодно, но только не вЕвропу, потому что ни Макс, ни она сама не находили в себе сил поехать туда.Зачем возвращаться в забытые места, смотреть на знакомые улицы, на дома, гдекогда-то жили люди, которых ты любил, люди, которые ушли из твоей жизни, но незабыты? Макс и Ариана давно договорились никогда не заглядывать в прошлое.
– Куда в Европу, Ноэль? – спросила она, внезапнопобледнев.
– Я еще не решил. – Потом мягко произнес: – Может быть,я заеду в Германию, мама. Я должен… Я хочу… Ты понимаешь?
Она медленно кивнула сыну, который так незаметно превратилсяв мужчину.
– Да, дорогой, я понимаю.
Она с удивлением осознала, что это причиняет ей боль. Онатак жаждала сделать его стопроцентным американцем, так стремилась к тому, чтобыв его жизни не осталось места для Германии! Она не желала встречи со старым!
– Не надо так расстраиваться, Ариана, – сказал Макс,когда Ноэль ушел, чтобы принести ленч. – Для него это вовсе не «возврат впрошлое». Он просто собирается увидеть то, о чем столько слышал, о чем читал.Ты придаешь этому слишком много значения. Поверь мне.
Она вымученно улыбнулась:
– Может быть, ты прав.
– Это всего лишь здоровое любопытство, поверь мне. Крометого, это не только твоя страна, Ариана, это страна его отца.
Оба знали, что все связанное с отцом было для Ноэлясвященно. Для него Манфред всегда был чем-то вроде бога. Ариана все рассказалаему об отце: как тот спас ее от нацистов, каким он был хорошим человеком, какони любили друг друга. Ноэль видел фотографию отца в форме. От мальчика ничегоне утаили, не скрыли даже мельчайших подробностей.
Макс посмотрел на нее и снова сжал ее руку.
– Ты хорошо воспитала его, Ариана.
– Ты правда так считаешь? – Она лукаво покосилась нанего из-под шляпы.
– Да.
– А разве ты не приложил к этому руку?
– Разве самую малость…
– Макс Томас, ты несносный лгун. Он такой же твой сын, как имой.
Макс поцеловал ее в шею и только потом ответил:
– Спасибо, дорогая.
Они вздрогнули, когда откуда-то неожиданно возник Ноэль сподносами в руках и широченной улыбкой на лице.
– Если вы будете и дальше так целоваться, то все вокругпоймут, что вы не женаты.
Все расхохотались, а Ариана покраснела:
– Перестань.
– Не смотри на меня так, мама. Это не я сижу тут в обнимку,как подросток, да еще при свете дня! – Они снова рассмеялись. –Приятно видеть вас столь счастливыми.
– А разве мы не всегда такие? – удивилась Ариана ивзглянула сначала на Макса, а потом на сына.
Ноэль утвердительно кивнул:
– Да, поразительно, но факт. Это встречается довольно редко.
Он опять улыбнулся, и на этот раз Ариана без всякогостеснения поцеловала Макса.
– Может быть.
Они сидели, завтракали, вот-вот должны были начатьсяприветственные речи почетных гостей. Вдруг Ноэль вскочил и замахал руками,подзывая кого-то. Мантия его колыхалась, он знаками просил кого-то подойти.Потом он сел на место и широко улыбнулся – глаза его победно глядели на мать иМакса.
– Она идет.
– Она? – переспросил Макс, и на этот раз покраснел Ноэль.
Через минуту к их столику подошла молодая девушка. Ноэль тутже поднялся с места. Девушка была очень высокой и стройной, с иссиня-чернымиволосами, разительно контрастировавшими со светлой шевелюрой Ноэля. На смугломлице сияли зеленью огромные глаза, волосы были собраны сзади в хвост. Длинныестройные ноги, как заметила Ариана, обуты в сандалии.
– Макс, мама, это Тамара.
Находчиво, ничего не скажешь. Девушка улыбнулась, обнаживровные белоснежные зубы.
– Тамми, это моя мама и дядя Макс.
– Рада познакомиться.
Она вежливо пожала им руки, перекинула за спину волосы ивзглянула прямо Ноэлю в глаза. Казалось, мгновение между ними шел безмолвныйразговор, своего рода обмен тайной информацией. Макс поймал себя на том, чтоулыбается. Подобный взгляд двух людей может означать только одно.
– Вы тоже учитесь на юридическом факультете, Тамара? –вежливо обратилась к ней Ариана, стараясь не выдать своего страха перед тем,что в жизнь сына вошла эта девушка. Но в девочке не было ничего внушающегострах – она казалась такой открытой и дружелюбной.
– Да, миссис Трипп.
– Да она еще младенец в юриспруденции, – поддразнилНоэль и коснулся рукой волос девушки. – Неоперившийся птенчик.
Тамара метнула на него острый взгляд.
– Мне осталось два года до окончания, – объяснила онаМаксу и Ариане. – А Ноэль сегодня просто лопается от важности.
Она говорила так, словно они все были давным-давно знакомы,и еще так, словно Ноэль больше принадлежал ей, а не им. Ариана поняла намек иулыбнулась.
– Думаю, сегодня особенный день, Тамара. Но придет и вашчеред. Вы продолжите учебу в Гарварде?
– Наверно.
И снова сверкнула глазами в сторону Ноэля.
