Книга четвертая. Ноэль
45
Церемония состоялась ярким солнечным утром во двореГарвардского университета между Уайденеровской библиотекой и Эплтонскойчасовней. Сияющие юные лица, высокие стройные фигуры, облаченные в шапочки имантии, – молодые люди ожидали момента вручения дипломов, доставшихся имценой стольких усилий. Ариана разглядывала студентов и мечтательно улыбалась.Подошел Макс и сел рядом с ней в узкое складное кресло. Он взял ее за руку изаметил, как сверкнул на солнце огромный изумруд, с которым она никогда нерасставалась.
– Правда, он чудесно выглядит, Макс? – Она коснуласьплечом респектабельного седовласого джентльмена, в которого превратился МаксТомас за минувшие годы. Он погладил ее по руке и улыбнулся.
– Неужели ты отсюда его видишь, Ариана? Я вот, например, стакого расстояния лиц различить не могу.
– Какое бестактное замечание!
Они шептались, словно дети, посверкивая смеющимися глазами.Он был ее близким другом вот уже двадцать пять лет, но они по-прежнемунаслаждались обществом друг друга.
Ее яркая красота ничуть не поблекла, лишь слегкаприглушилась со временем. Прежние совершенные линии, мягкое золото волос,бездонная голубизна огромных глаз. А вот Макс изменился очень сильно. Он всееще оставался высоким, худощавым, но грива пышных волос стала совершенно белой.Он был на девятнадцать лет старше Арианы, ему недавно исполнилось шестьдесятчетыре.
– Ах, Макс, я так горжусь им!
Он снова сжал ее руку и кивнул.
– И правильно делаешь. Он чудесный мальчик. – Максулыбнулся. – И хороший юрист. Как обидно, что он намерен работать в этойнадутой от важности компании, черт бы ее побрал! Я бы с удовольствием взял егок себе в компаньоны.
Но хотя адвокатская практика Макса в Нью-Йорке процветала,она не шла ни в какое сравнение с той фирмой, в которой собирался работатьНоэль. Прошлым летом он работал в этой фирме клерком и получил предложениепоступить туда после окончания юридического факультета Гарварда. И вот теперьэтот момент настал.
К полудню все закончилось, и Ноэль подошел к ним, чтобыласково обнять мать и пожать руку дяде Максу.
– Ну как, вы еще живы? Я боялся, вы изжаритесь на солнце.
Огромные синие глаза глядели на мать, и она смотрела ему влицо, которое становилось так похоже на лицо Манфреда, что временами онавздрагивала. Ноэль был высок и строен, как его отец, с широкими плечами иизящными руками. И еще было в нем что-то… что-то неуловимое… взгляд иливыражение лица… какое-то смутное сходство с Герхардом; потому-то она иулыбалась: они оба – муж и брат – жили в ее сыне.
– Дорогой, какая чудесная церемония! Нас переполняетгордость.
– И меня тоже.
Он склонился к ней, и она тронула его лицо рукой – намизинце перстень, доставшийся ей от матери, а на безымянном пальце – кольцо,которое ей подарил Манфред, она не снимала их с того самого дня, когда родилсясын. Ариана не рассталась с ними даже в самые трудные времена – когда ееоставил Пол. Эти кольца были не просто ее последним прибежищем, они былиединственным, что осталось от прошлого. Со временем Максу удалось добиться длянее компенсации за дом в Грюневальде, часть его обстановки и за замок Манфреда.Сумма получилась не такой уж значительной, но все же существенной, а удачноевложение этих средств обеспечило Ариане и ее сыну вполне приличный пожизненныйдоход. Большего ей и не нужно было. Для нее молодость прошла. Работу в книжноммагазине можно было оставить. Ариана купила маленький домик в Ист-Сайде, врайоне Семидесятых улиц, и, выгодно разместив остальные деньги, целикомпосвятила свою жизнь воспитанию сына.
Первые несколько лет Макс уговаривал ее выйти за него замуж,но потом перестал. Ни он, ни она не хотели больше иметь детей, а жизнь каждогобыла слишком уж прочно связана узами прошлого. Поэтому Макс просто нанималквартиру для встреч до тех пор, пока Ариана не настояла, чтобы он купилнебольшую, но очень уютную квартиру прямо напротив ее домика. Они ходилислушать оперу, посещали концерты, вместе ужинали, изредка исчезали вдвоем навыходные, но в конце концов каждый возвращался в свое одинокое пристанище.Сначала Ариана поступала так из-за Ноэля, но потом подобный образ жизни вошел впривычку. И сейчас, хотя сын уже семь лет учился в Гарварде, она проводиламного времени у себя.
