Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Кстати, именно де ла Порта, автор «Magia naturalis» (1560), изданной им в 15 лет (гений!), оказался «переходным звеном», человеком, который уже одним лишь словом «Naturalis», «природный», «естественнный» («в натуре»), выделил и отделил ряд новых наук (физика, химия, психология и пр.) из той пестрой груды, которая именовалась магией до этого.
Умирание и отмирание магии началось именно с этого исследователя. С этого момента в магии осталась лишь чисто мистическая декоративная («ритуальная») ее часть – театр для простаков, взрывы и вспышки для тупиц, наркотики для галлюцинаций и не более, что нетрудно видеть по многочисленным сочинениям Папюса (Жерар Энкосс). Что же касается названия «белая магия», то это отнюдь не «добрая магия», а всего лишь… фокусы!
Поэтому подчеркнем, что Лафатер многое заимствовал именно у Порты, хотя и добавил огромное количество личных наблюдений. Он исходил из того, что по выражению глаз и очертанию рта можно судить не только о настроении человека в данный момент, но и о его характере вообще.
До работ Лафатера, в XV–XVI в. физиогномика считалась подлинной наукой, лишенной, правда, правильной системы и имевшей крайне немногих толкователей. Начало более рациональному взгляду на эту науку положил именно Лафатер. Он родился в Цюрихе (Швейцария). Окончив курс одного из первоклассных учебных заведений, он посвятил себя изучению теологии, после чего вступил в число духовенства и, будучи 22 лет от роду, отправился в Берлин, где познакомился с профессором Зульцером и пастором Штульдингом, оказавшим значительное влияние на его взгляды и дальнейшую биографию.
Прожив три года в Германии, Лафатер возвратился в свое отечество и первоначально выступил уже на литературном поприще в качестве поэта, популярность которого быстро вырастала. Стихи его носили чисто мистический характер и изобличали в авторе недюжинного философа и богослова.
В 1769 г. Лафатера выбрали в наставники детей в сиротском доме и пастором при церкви Святого Петра.
В свои 34 года, в 1775 г., он издал книгу под названием «Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви» (Physiognomische Fragmente zur Beforderung der Menschenkenntniss und Menschenliebe), породившую целую литературу полемического характера. Образовалось два лагеря, писавших «pro» и «contra», то есть «за» и «против», но Лафатер и сам не оставался в тени и целым рядом статей сумел приобрести себе многочисленных приверженцев.
В дальнейшем, в своем глобальном (в 10 томов) сочинении, Лафатер, впрочем, и не пытался теоретически обосновать свои положения, отдавая все собственному опыту и наблюдениям.
Вот как, по его мнению, создается «физиономия» врача: «В конце концов врач придает своему лицу, часто вплоть до самой смерти, серьезное и суровое выражение в связи со сценами несчастья, которых он ежедневно участник или свидетель. Но он должен сбрасывать это печальное выражение, подходя к больным».
Опасаясь критики, Лафатер неоднократно подчеркивал, что опирается лишь на наблюдения и впечатления. Он пытался, однако, придать некоторую объективность подобным наблюдениям, геометрически схематизируя человеческие профили, соединяя отдельные точки и измеряя углы между этими линиями: величины этих углов отражают, по Лафатеру, характер человека.
Учение Лафатера, попытка внести точность в столь смутную сферу, как темперамент и характеры, произвело большое впечатление на его современников. Популярность его как известного автора философских и этических сочинений еще более способствовала этому.
Среди приверженцев нового учения был, между прочим, автор «Фауста», великий поэт и естествоиспытатель Иоганн Вольфганг Гёте, который, кстати, активно помогал Лафатеру при создании его сочинений по физиогномике.
В России Лафатер также приобрел многих сторонников. К ним, в частности, принадлежал Н. М. Карамзин (1766–1826), автор известного капитального труда «История государства российского». Путешествуя в 1789–1790 гг. по Европе, он посетил Лафатера и при одном из посещений получил от него рукопись его сочинения «Сто физиогномических правил», о чем рассказал в сочинении «Письма русского путешественника» (1789–1790), опубликованном затем в «Московском журнале».
Вернувшись в Россию, именно Н. М. Карамзин усиленно пропагандировал учение Лафатера и распространял его сочинения.
Лафатер в силу своих занятий оказался на редкость своеобразным индикатором и зеркалом тех бурных времен, в которых жил и участвовал.
Более того, именно Лафатер оказался той «замочной скважиной», в которую стало возможно «подсмотреть» характеры многих великих людей того столетия, поскольку очень многие из них его специально посетили.
Лафатер же опять-таки «в силу профессии» как бы получил право открыто выражать свое мнение в лицо тем, кого он видел перед глазами.
Правда, участвовала ли здесь «теория физиогномики» – сказать уже трудно, ибо Лафатер мог просто руководствоваться конъюнктурой политики в Европе. Кстати сказать, наши современные теле– и радиозвездочеты так же часто городят отсебятину, вне астрологии, на которую, однако, ссылаются, это мы можем заявить с полной уверенностью.
Откровенность подобных характеристик была известна. Их даже побаивались.
Например, когда известный разъезжий маг и целитель граф Алессандро Калиостро (1743–1795), узнав, что к нему в гости прибыл Лафатер, попросту отказался к нему выйти. Впрочем, про Калиостро ходили слухи, и как про шпиона, и как про мошенника, поэтому его, видимо, можно понять…
В связи с подобными случаями про Лафатера и про его характеристики тому или иному известному лицу, а то и государственному деятелю ходило множество анекдотов, правда, многих скорее придуманных, поскольку при визитах высоких лиц Лафатер все же придерживался обстановки достаточной конфиденциальности.
Скончался он на второй день нового, XIX в., 2 января 1801 г. пав от руки наполеоновского солдата, а ведь облик этого полководца он считал верхом совершенства. Сама смерть его была результатом наивно-идеалистического взгляда на вещи: он вздумал пуститься в душеполезные рассуждения с французскими мародерами; опьяненными вином и алчностью; один из них выстрелил в пастора, который от этой раны и умер. Перед смертью он простил убийцу, запретил его разыскивать и даже посвятил ему стихотворение “A n den Grenadier N., der mich schoss”. Вот несколько таких анекдотов, взятых без изменений речи и стиля из сборника гаданий, фокусов и игр 1862 г., куда вошли и фрагменты физиогномических сочинений самых разных авторов (Бюффон, Парацельс и пр.), в том числе и Лафатера:
«Узнав, что есть лицо, могущее узнавать по физиономии качества души и характера, Мирабо (Mirabeau, Оноре Габриель Рикети, 1749–1791, граф, деятель Французской революции. – А. А.) нарочно приехал в Швейцарию и, отыскав Лафатера, сказал философу:
– Я приехал к вам, чтобы лично убедиться в том, что я о вас слышал. Но берегитесь солгать мне, тогда я объявлю повсюду, что вы невежественный шарлатан.
– Но вы, кажется, можете быть и повежливее, – заметил Лафатер.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
