Королевский домен приносил около 11 тысяч ливров годовой ренты, то есть более седьмой части того, что давали все возделывавшиеся земли королевства. Таким образом, Вильгельм имел примерно в два раза больше средств, чем Эдуард Исповедник. Правда, в XI веке не делали различий между доходами короля и доходами государства. К тому, что приносила обработка земли, добавлялись поступления из трех фискальных источников. Так, распространив на Англию различные налоги, взимавшиеся согласно нормандскому обычному праву, король не отменил и англосаксонский налог — так называемые «датские деньги». Его взимание не имело определенной периодичности, однако за двадцать лет своего правления он обременял им своих новых подданных не менее четырех раз. Наконец, Вильгельм облагал податями, более или менее произвольно, по различным случаям, евреев, города и церкви. Обязанность по взиманию всех этих налогов возлагалась на шерифов, подобно тому, как в Нормандии — на виконтов. Ордерик Виталий пишет, что общая сумма поступлений в королевскую казну достигала тысячи ливров в день — цифра, бесспорно, сильно завышенная, однако не вызывает сомнений и то, что норма налогообложения, установленная Вильгельмом Завоевателем для Англии, была очень высокой.
«Двор», члены которого окружали короля, не представлял собой, так же как и в Нормандии, определенную группу людей. Вильгельм любил праздники и долгие застолья, которым он теперь предавался все чаще и которым, несомненно, был обязан своей все большей тучностью. И члены двора, и его сотрапезники после 1066 года в основном были те же: представители его семейства, время от времени навещавшие его бароны, имена которых сохранились в подписях на официальных королевских документах, и шерифы, посещавшие его по служебным делам. К этим мирянам, среди которых образованные люди были редки, присоединялись, наряду с Ланфранком, фактически исполнявшим обязанности первого министра, клирики, которых приглашали ради их учености, главным образом для исполнения канцелярской службы. Только служители Церкви знали, как вести обсуждение, организовать комиссию, составить протокол или отчет, письменно сформулировать более или менее трудное решение, провести выборы. В состав этих привлеченных сотрудников входили сенешаль, коннетабль и в качестве англосаксонского наследия канцлер, обязанности которого с 1072 по 1077 год исполнял Осмонд, будущий епископ Солсберийский. Круг вопросов, находившихся в ведении двора, был весьма широк: он включал в себя все, что вменяется в обязанность законодательной, судебной и исполнительной властям. В особенно трудных случаях, в частности, касающихся судебных вопросов, двор делегировал свои полномочия одному из представителей высшей знати, поручая ему решение этого вопроса. Так выделилась особая группа людей, немногочисленная, но разношерстная и непостоянная по своему составу, которые назывались юстициариями.
Двор представлял собой своего рода постоянно работающий орган общего собрания королевских вассалов, которое иногда называлось советом, члены которого рассматривали себя как наследников прежнего англосаксонского витенагемота. Совет включал в себя различное количество членов, архиепископов, епископов, аббатов, эрлов, рыцарей. Среди его членов преобладали то клирики (и тогда он назывался собором), то миряне. С 1075 года наметилась тенденция к раздельным заседаниям баронов и прелатов. До 1070 года англосаксы заседали в совете на равных условиях с нормандцами, а в дальнейшем англосаксонский элемент постепенно сходит на нет.
Совет, как правило, собирался три раза в год: на Рождество в Глостере, на Пасху в Винчестере и на Троицу в Вестминстере. Король председательствовал на этих заседаниях, наблюдая за неукоснительным соблюдением детально разработанного церемониала. Он восседал на троне в парадном облачении со скипетром в руке и короной на голове, поэтому такие собрания назывались «коронными». Присутствующие читали молитвы, прославляющие короля. В период его пребывания в Нормандии совет чаще всего не собирался или проводился под председательством королевы, а если и она отсутствовала, то обязанность председательствовать делегировалась одному из членов двора. Что касается политической роли этого собрания, то все зависело от обстоятельств и воли короля. Совет не являлся правительственным органом, исполняя в лучшем случае консультативные функции, а то и просто церемониальные. Однако случалось и так, что на него возлагалась политическая и судебная ответственность, как, например, в ходе процесса над Вальтеофом.
Шайры существовали в качестве единиц административно-территориального деления в регионах, не подвластных традиционным англосаксонским эрлам. В королевстве насчитывалось около тридцати шайров. Стоявшие во главе их шерифы являлись агентами короля, исполнявшими на местах его распоряжения. Таким образом, по своим функциям они были подобны нормандским виконтам — сходство, усиливавшееся тем, что на должность шерифа зачастую назначались знатные бароны из Нормандии. Если до 1070 года шерифами в массе своей были англосаксы, то к 1080 году их практически повсеместно заместили нормандцы, как правило, являвшиеся крупными землевладельцами в своих шайрах. Некоторые из них делали, не встречая противодействия со стороны короля, занимаемые должности наследственным достоянием своих семейств. Вильгельм предпочитал править, привлекая на службу людей, имевших солидное земельное обеспечение. Шерифы получали инструкции непосредственно от королевского двора. Специальные уполномоченные короля периодически инспектировали их деятельность, проводя в случае необходимости расследование. Так, в 1077 году Вильгельм распорядился проверить все операции с недвижимостью, проведенные шерифами, на его взгляд, незаконно, в ущерб его домену и земельным владениям Церкви.
Королевские решения направлялись в шайры в форме документов, называвшихся, в зависимости от содержания и способа составления, «бреве» или «хартиями». Первые отличались сжатым стилем и единообразием формулировок, вторые же были более пространны и разнообразны по содержанию.
Шерифы от имени короля созывали в шайрах и сотнях собрания, представлявшие собой своего рода местные отделения королевского двора. Нормандцы ввели практику следственных комиссий, формировавшихся из приведенных к присяге лиц. Эти присяжные, которым вплоть до середины XII века поручались исключительно административные миссии, позднее стали исполнять и судебные функции (суд присяжных), однако влияние местных баронов ограничивало свободу их деятельности. Так, в 1077 году во время процесса по поводу земельного спора между королем и епископом Рочестерским шериф, нормандец по происхождению, стремясь любой ценой отстоять интересы своего господина, так запугал свидетелей противной стороны, что двенадцать из них дали ложные показания, солгав под присягой. Однако прежний шериф, англосакс, сообщил об этом епископу, интересы которого были нарушены. Разразился такой скандал, что Эд, епископ Байё, сводный брат Вильгельма Завоевателя, затребовал это дело к себе. Со-гласно нормандскому обычному праву, он предложил лжесвидетелям подвергнуться Божьему суду, ордалиям, однако те предпочли пуститься в бега. Королевский суд приговорил их к коллективной уплате штрафа в размере 300 ливров королю...
В обязанность шерифа входил сбор, когда потребует того король, местного ополчения. Правда, Вильгельм не очень-то доверял этому воинству, используя его лишь в крайних случаях, за неимением лучшего, и в военных акциях второстепенного значения. Лучшая часть этого ополчения, таны, обладавшие земельными наделами, достаточными для того, чтобы за свой счет приобрести все необходимое, весьма дорогостоящее, военное снаряжение, со временем влились в состав рыцарства нормандского образца, военную технику которого они усвоили.
