Некоторое время они шагали молча, и единственным звуком, нарушавшим тишину в коридоре, было негромкое жужжание и постукивание протеза Бергена. Джейн, как водится, шла поджав губы. Бергену хотелось взять ее за руку, но он боялся это сделать. И вдруг у него вырвалось:
«Черт… Я же не об этом хотел спросить…»
Джейн остановилась и вопросительно посмотрела на Бергена.
У него возникло такое чувство, будто к нему в мозг забираются щупальца Спрута. Берген постарался выставить мысленный блок, но похоже, опоздал.
Джейн побледнела. Неужели почувствовала себя виноватой?
– Алан? Я не хотела сделать тебе больно.
Он стиснул зубы и произнес одними губами слова, которые ему самому показались злобными – а почему, он этого не понял.
– Ты не сделала мне больно, черт побери!
– Дело не в том, что я не хочу… Просто, у меня столько дел. Это вступление в должность далось мне с трудом. Я думала, ты это понимаешь. Я пытаюсь приспособиться. Я пытаюсь принимать важные решения. Дело не только в нас с тобой.
Берген смотрел на нее, пытаясь осознать ее слова, ее тон, но его чувства приблизились к точке кипения.
– Ты от меня отключаешься, – произнес Берген и вздрогнул. Почему это прозвучало как обвинение?
Джейн покачала головой и проговорила жалобно:
– Нет. Никогда. Отключись от меня – и ты это почувствуешь.
Берген отступил от нее на шаг. Его сердце билось с болью.
– Я отключился от Спрута. Разница есть, Джейн?
Она явно обиделась, и Берген тут же пожалел о сказанном.
Взгляд Джейн стал более суровым.
– У меня на это сейчас сил нет. Ты просто не мог хуже времени выбрать.
У него воображение разыгралось? Ему померещилось – или она едва не произнесла только что «как обычно»? Или треклятый Спрут влез в их разговор и хитро скормил им обоим эту подсказку, чтобы их рассорить? Но имело ли это значение?
Его сердце кричало: «Обними ее! Поцелуй! Скажи ей „Мы можем быть счастливы!“».
Но он кивнул и скрипнул зубами.
– Все правильно. Забудь.
– Алан, пожалуйста, постарайся понять. Сейчас… просто, наверное, сейчас… не наше время.
Берген еще пару секунд смотрел на нее, в ее полные боли глаза, а потом развернулся и ушел в другую сторону. Один.
28
Джейн смотрела на оживший экран. Почти весь экран занимало темное пространство без звезд, лишь с одной стороны светился тонкий полумесяц. Джейн привела корабль в стационарную позицию, и он завис с дальней от Земли стороны Луны.
Представлялось разумным на время выдержать значительное расстояние между «Спероанкорой» и Землей. Вряд ли кто-то мог быть в курсе местоположения звездолета, кроме правительства США. Другие могли получать какие-то данные со спутников, но не могли их толком интерпретировать и не смогут еще несколько недель, а то и месяцев. А к этому времени корабля на этом месте уже не будет.
Джейн остро ощущала присутствие Бергена, прислонившегося к дальней стене. Он стоял, сложив руки на груди, и всем своим видом демонстрировал равнодушие и неодобрение. Джейн было не по себе, ее мучила совесть. Ей ужасно не хотелось снова отстранять его от себя, но у нее была уйма причин считать, что она действует правильно.
Когда он пришел к ней – издерганный и смущенный, – ничего ей не хотелось так сильно, как броситься в его объятия. Но сейчас было неподходящее время для того, чтобы отвлекаться и дать разгореться роману. Отношения Бергена с Эй’Браем были почти враждебными. А Берген был нужен на Земле. Все стало так сложно…
Но самое главное… ей хотелось, чтобы он сумел сделать свободный выбор, чтобы он не был втянут в то, чего на самом деле не хотел. Эта мысль не давала ей покоя, пока она не заставила себя сосредоточиться исключительно на здесь и сейчас.
Остальные ходили по отсеку, негромко переговариваясь. Их мысли были полны мечтами о доме и родне, и их волнение было заразительным. Присутствовал весь экипаж «Провиденса», кроме Уолша, который все еще находился на лечении в Саналабреуме. Вскоре он должен был поправиться.
Первым из заболевших выздоровел Комптон. Вскоре после ионного импульса его ванна вдруг резко опустела, и в ней остался испуганный обнаженный Томас Комптон, лежащий на дне и таращащий глаза на Джейн. В этот момент Джейн только-только успела уложить в ванну накачанную снотворным Аджайю, но ощутила тревогу, обернулась и увидела Тома. Он помолодел лет на десять и сказал, что никогда не чувствовал себя лучше. В этот миг Джейн испытала ни с чем не сравнимую радость. Это был счастливый, воодушевляющий момент. Ни с чем не сравнимое облегчение.
И вот теперь Комптон похлопывал Гиббса по спине, в то время как они весело обсуждали, какое блюдо съедят первым делом, как только окажутся на Земле. Это было нормально и ужасно радовало.
Гиббс подзуживал Комптона:
– Да ладно тебе, Попс, лучше отбивную слопать! Или еще что-нибудь вкусненькое вроде суши. Зачем тебе понадобилась любимая еда твоих стариков?
Комптон сделал большие глаза и хмыкнул:
– Просто ты никогда не пробовал тушеную картошку в горшочке, которую готовит ма, иначе бы не говорил такого.
– Корейское барбекю? Не смеши меня! – воскликнул Гиббс.
Джейн сдержала улыбку и взглядом попросила друзей затихнуть. Пора. Гиббс и Комптон вытянулись по стойке «смирно». На экране возникло изображение главного зала Центра Управления Полетами. Джейн быстро пробежалась взглядом по экрану и поняла, что присутствует все руководство.
Несколько дней назад она отправила на Землю подробные отчеты от каждого участника экспедиции. Теперь предстоял опрос по материалам этих отчетов и принятие дальнейших решений.
Гордон Бонэм, администратор НАСА и генерал-майор, вышел вперед и сдержанно кивнул. Он изредка поглядывал на монитор, который не был виден на экране.
– Экипаж «Провиденса», я рад видеть вас в добром здравии. Не вижу среди вас командира Уолша.
Джейн вздернула подбородок.
– Командир Уолш все еще проходит курс лечения по поводу заболевания, описанного в моем отчете, генерал Бонэм. Это… – Она немного помедлила и на миг зажмурилась, чтобы дать Эй’Браю указание дать изображение с другой видеокамеры. – Изображение отсека, где он находится в данный момент. Он не может вам ответить, но вы можете увидеть, что он жив, цел и невредим.
Бонэм сохранил хладнокровие, но остальные из руководства ЦУПа собой владели не так хорошо. Одни ахнули, другие недоверчиво вытаращили глаза, а большинство свирепо нахмурились.
Бонэм повернулся к камере со скептическим видом.
