Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
– Слушай, Клавьер! – с серьезным видом произнес Мирабо. – Я никогда не забуду тех великих заслуг, которые ты и друзья твои приобрели при возникновении настоящего движения во Франции. Колыбелью его всегда должно будет признать твое поместье в Сюренне, где мы прожили столь знаменательные часы. Двойное представительство третьего сословия, выборы, голосование по членам собрания, а не по сословиям, уничтожение привилегий – все это на твоей вилле, в Сюренне, было обсуждено и оттуда брошено в народ и в правящие круги. Комитеты, собиравшиеся у Клавьера и благородного герцога Ларошфуко, в тиши и тайне, сделали так много, что неблагодарною будет история, если она однажды не занесет этого на свои скрижали. Незабвенными будут наши собрания у тебя еще и потому, что там я в последний раз перед его смертью видел нашего незабвенного Гольбаха. И неужели, в конце концов, я отстранюсь от тебя, Клавьер? Условимся лучше теперь же, что мы останемся друзьями, хотя пришлось бы нам однажды приветствовать друг друга из различных стран света. Похоже на то, Клавьер! Я должен остаться верен своей собственной задаче, самостоятельно и неизменно себе начертанной. Я хочу иметь демократию, но в пределах монархии! Боюсь, милые женевцы, что это скоро разлучит нас. Я тоже буду свиреп, верьте мне, и когда оседлаю национальное собрание, как послушную лошадь, то поеду на нем, как на крылатом коне революции. Но я уже знаю, куда поеду и куда должен приехать. Вы же не знаете этого. Вот в чем различие между нами. Но подадим друг другу руки, несмотря на это различие.
Друзья теснее окружили его, шутя и смеясь.
– Вот это человек! – сказал Клавьер. – По одному его сложению судьба уже сделала его геркулесом революции. Каждое его дыхание – пламя, которое может зажечь весь мир. На своих широких плечах может он снести целое государство, лишь бы только взвалил его на них. Мирабо, без тебя мы не ступим ни шагу вперед, но прицепимся к твоим несокрушимым пятам, и будь что будет!
Так разговаривая, друзья скоро достигли Версаля. Подойдя к отелю «Шаро», Мирабо увидел стоявший у крыльца дорожный экипаж, из которого в ту же минуту вышла высокая, стройная дама и, сопровождаемая камеристкой и лакеем, направилась к дому.
Мирабо тотчас же с изумлением и испугом, не видя даже лица, а лишь по фигуре и походке узнал свою жену.
После минутного колебания он, видимо, принял решение. Он вспомнил, что сестра его, госпожа де Сальян, письменно на днях предупреждала его о приезде графини Мирабо в Версаль с тем, чтобы, несмотря ни на что, броситься в его объятия. Если бы, однако, примирение не могло состояться, то она хотела следить и восхищаться той великой ролью, которую Мирабо готовился играть на открывшейся ныне сцене.
Под предлогом, что он чуть было не забыл о данном своему хозяину слове обедать сегодня у него и что последний зарезал, кажется, целого быка, чтобы достойно угостить его и несколько других провинциальных депутатов, Мирабо простился со своими друзьями, пожелав им хорошего аппетита в отеле «Шаро», и с поспешностью, похожей на бегство, удалился.
III. Аркиз Виктор Рикетти де Мирабо
В нескольких милях от Парижа лежит прелестный Аржантейль со своими очаровательными виллами, составляющими летом излюбленное местопребывание парижан и даже знатных иностранцев.
В одной из этих вилл поселился недавно теперь уже престарелый маркиз де Мирабо, вызванный последними событиями из уединения своих поместий, где с давних пор пребывал почти всегда. Удрученный старостью и болезнями, он не решился поселиться в самой столице, где с открытием собрания государственных чинов грозные волнения усиливались с каждым днем.
В мирной же аржантейльской вилле, расположенной на холме близ большой дороги в Париж, он мог без промедления непосредственно получать из столицы известия и газеты и вместе с тем среди спокойной, тихой жизни беречь свое сильно расшатанное здоровье.
Маркиз сидел у открытого окна, глядя вдаль на парижскую дорогу, что было его любимым времяпрепровождением. Часто устремлялся при этом взор его по направлению к Парижу с беспокойством и как бы страстным желанием. То не было только ожидание разносчика газет и летучих листков из полной событиями волнующейся столицы, потому что и по прочтении ему прекрасною внучкой, маркизой д’Аррагон, всех новостей маркиз продолжал высматривать из окна, как бы ожидая увидеть на большой дороге кого-то, имени которого, однако, никогда не называл.
Молодая Елена д’Аррагон, старшая дочь маркизы де Сальян, была издавна любимицей старого маркиза Мирабо, убедившего ее после преждевременной смерти мужа, маркиза д’Аррагон, с которым она была обвенчана шестнадцати лет, поселиться у него хозяйкой дома. Сделалось это вопреки желанию госпожи Пальи, царствовавшей в доме со времени враждебной разлуки маркиза с супругой, чему бывшая красота и сильная страсть госпожи Пальи были единственной причиной. Однако детская кротость и прелесть маркизы д’Аррагон победили ревность стареющей дамы, и обе женщины разделили между собою заботы и попечения о маркизе Мирабо.
На долю госпожи Пальи выпало ухаживание за его болезнями, в чем он так сильно нуждался. Семидесяти двух лет, жестоко страдая подагрой, а с некоторых пор и катаром легких, маркиз Мирабо утратил свою гордую, величественную когда-то осанку, превращаясь все более в дряхлого старика. Но его бледное, строгое лицо, выразительные черты которого обнаруживали неутомимого мыслителя и писателя, сохранили еще следы красоты, отличавшей маркиза в его зрелом возрасте.
Прелестная и веселая Елена должна была разделять умственные занятия деда. Обмениваясь с ним мыслями и взглядами о событиях дня, она, сидя возле его кресла на маленьком табурете, прочитывала ему газеты и делала часто здравые, удачные замечания, обращая его внимание на особенно выдающиеся места.
Поверяя своей внучке все, что у него было на сердце, он, однако, упорно молчал о той особе, которую надеялся увидеть на дороге из Парижа в Аржантейль, куда с некоторых пор, как заметила проницательная Елена, постоянно направлял свой взор.
– Все нет еще его, дедушка? – спросила сегодня Елена по прочтении важнейших статей в парижских газетах, которые бросила на стоявший среди комнаты стол.
– Кого же мы ожидаем, дитя мое? – спросил граф испуганно, перестав смотреть в окно, в которое высунулся было более обыкновенного.
– Я думаю о той минуте, когда наступит наконец развязка между двумя партиями в Париже, – отвечала Елена. – Мы оба так заинтересованы национальным собранием. У вас там заседают двое сыновей, а у меня, значит, двое дядей. Женщины понимают ведь все лично, а потому и для меня аристократическая партия не что иное, как дядя Бонифас, а национальная партия, как приходится теперь называть ее, – дядя Габриэль. Конечно, все ваше сердце на стороне партии Бонифаса, и ожидаете вы виконта Мирабо, каждый день надеясь увидеть его едущим верхом по большой дороге. Много недель уже прошло, как не было его здесь, доброго виконта.
– Нет, виконта я не жду, – возразил с внезапною горячностью маркиз Мирабо. – Ты ведь знаешь, на днях он прислал мне речь, которую намеревался произнести в национальном собрании. Я отослал ему ее, сделав на ней пометку, которая, вероятно, раздосадовала пустого малого, потому что с тех пор его не было видно в Аржантейле. В этой речи – он хотел говорить против соединения трех сословий в одном собрании – заключались большие глупости, в наши дни не подобающие более мыслящему аристократу.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
