Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
В 1917 году Мингулин снова объяснял позицию Ленина о второй форме перехода, появившейся в ходе русской революции 1917 года:
«Суть второй формы состоит в этом, что буржуазная революция, осуществленная массами рабочих и крестьян, завершает первый этап, дав власть буржуазии, и существует после восстания вместе с этой властью и, в некотором отношении, подчиняет ее с помощью революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в форме советов, в рамках которых революционный пролетариат ведет борьбу... за пролетарскую революцию»92.
Мингулин сетовал на то, что проект программы признавал только план Ленина 1905 года, игнорируя при этом систему «двоевластия», существовавшую с марта до ноября 1917 года. Кроме того, он говорил, что Ленин настаивал на возможности других форм перехода93. Но вероятность повторения модели российского революционного движения в 1917 году и отличительного признака этого движения – двоевластия, то есть сосуществования Временного правительства и Советов, – не рассматривалась серьезно Коминтерном. По мнению руководства Коминтерна наиболее вероятно то, что коммунистическая партия: 1) достигнет гегемонии в «буржуазно-демократическом» революционном движении против феодализма; 2) захватит полную власть, не разделяя ее даже временно с другими враждебными группами; 3) выполнит задачи буржуазно-демократической революции и 4) начнет, рано или поздно, переход к пролетарской социалистической революции94.
Что фактически должно было произойти во время процесса перехода или «перерастания» «буржуазно-демократической» революции под руководством коммунистов в «социалистическую пролетарскую» революцию? Трудно понять природу перехода. В течение некоторого времени после захвата власти необходимо завершить поставленные задачи «буржуазно-демократической» революции. И в какой-то момент после захвата власти надо было начинать решать новые задачи «социалистической пролетарской» революции. Двусмысленности появляются в результате многочисленных утверждений в материалах Коминтерна, с одной стороны, что существовало два различных этапа, каждый с его собственным набором особых задач, и, с другой стороны, что эти этапы и задачи непостижимым образом сольются друг с другом в момент захвата власти коммунистами. Таким образом, время от времени Коминтерн, казалось, выступал за вариант A: существование двух отличных, независимых друг от друга, последовательных стадий социально-экономического развития; и большое беспокойство высказывалось по поводу смешивания этих этапов. В других случаях он, казалось, настаивал на том, что эти два этапа не отделены «китайской стеной», и они расценивались как вариант B, то есть интегрированными частями единого процесса социальных изменений, которые по сути были меньше «буржуазно-демократическими» и больше «пролетарскими социалистическими». Независимо от стоявших задач, именно коммунистическая власть стремится решить эти задачи, а коммунистическая власть (по Марксу) ограничена «пролетарским социалистическим» этапом.
Настойчиво подчеркивается, что на этапе А должны существовать явные различия между этими двумя фазами. Такая настойчивость была частично продиктована желанием избежать обвинений в троцкизме. Этот термин использовался здесь для осуждения тех усилий, которые были направлены на сокращение буржуазно-демократического этапа социально-экономического развития тех стран, которым приписывалась «буржуазно-демократическая» революция с помощью незамедлительного установления коммунистической диктатуры и внедрения социалистической программы. Но на этапе B настойчивое желание соединить эти два этапа позволило Коминтерну ввести меры социалистического характера на том этапе, который Маркс охарактеризовал как крайне несоциалистический и определенно не возглавляемый коммунистической партией. На этом этапе также разрешался быстрый переход к социализму.
Полагали ли лидеры Коминтерна, что между этапами A и B существовало какое-нибудь реальное различие? Если проанализировать речь Бухарина на VI конгрессе при обсуждении проекта программы, то можно увидеть, что противоречивые понятия были выражены даже в словах этого ведущего теоретика. «Соединение этих [двух этапов] в один, – предупреждал он, – вовсе не в ленинской традиции; это – троцкистская интерпретация самой чистой воды»95. Все же он утверждал, что с момента учреждения демократической диктатуры пролетариата и крестьянства она начинает перерастать в пролетарскую диктатуру96.
В конечном итоге, учитывая социалистическую направленность экономической программы демократической диктатуры, казалось бы, что этап B более, чем этап А, соответствовал общей концепции Коминтерна относительно модели развития стран со средним уровнем развития капитализма, относящимся ко второй, низшей группе97.
Что обусловливает темп перехода от «буржуазно-демократической» революции к «пролетарско-социалистической»? Программа говорит, что эта категория стран имеет возможность «более или менее быстрого» перехода98. Конечно, предполагалось, что этот этап будет более быстрым, чем переходный период, необходимый для колоний, которые начнут путь к социализму с более низкой стадии развития. Лидеры Коминтерна в попытке описать предпосылки процесса «перерастания» ссылаются на такие факторы, как: 1) степень возрастания гегемонии коммунистической партии и пролетариата в революционном движении; 2) «зрелость» движения (это, возможно, то же самое) и 3) и тот факт, созрели ли экономические предпосылки для социалистического строительства. Многие авторы предвкушали классовую борьбу, в ходе которой часть союзников пролетариата, то есть коммунистической партии, либо покинет ее, либо будет колебаться99. Весьма вероятно, что решающим фактором, определяющим темп процесса «перерастания», явилась бы помощь извне, то есть от уже существующих коммунистических диктатур. Неизбежные тесные экономические контакты с СССР и любым социалистическим блоком будущего, конечно, облегчили бы процесс перехода. Как было указано ранее, все коммунистические диктатуры должны были образовать тесный политический и экономический альянс.
Социальные изменения в колониальных, полуколониальных и зависимых странах
Программа Коминтерна 1928 года, решая вопрос о революционном процессе после захвата власти коммунистами в третьей категории стран, предписала следующий ход развития событий: довольно длительный по времени этап буржуазно-демократической революции, которая «переросла бы», как правило, только после «ряда подготовительных этапов», в пролетарскую социалистическую революцию100.
Программа Коминтерна разъяснила, что существует восемь специальных задач буржуазно-демократической революции под руководством коммунистов в колониальных, полуколониальных и зависимых странах101. Выполнение этих задач составит «первый шаг для решения общих задач [более поздней] пролетарской диктатуры»102.
Из этих восьми задач четыре имели политическую природу: 1) свержение правления иностранного империализма, феодалов и «помещиков-землевладельцев»; 2) учреждение демократической диктатуры пролетариата и крестьянства на основе советов; 3) достижение полной национальной независимости и государственного единства; и 4) организация революционной рабоче-крестьянской армии.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
