Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Мы можем найти в программе Коммунистической партии Испании 1934 года подробное описание ожидаемой экономической системы84. Среди тринадцати пунктов этой программы есть несколько, которые касаются экономических вопросов. В области сельского хозяйства программа призвала к конфискации без выкупа всех земель, принадлежащих крупным землевладельцам, церкви, монастырям, муниципалитетам и государству. Эти земли должны были быть распределены среди «сельскохозяйственных рабочих и трудового крестьянства» для индивидуального или коллективного использования по их собственному желанию. Все долги крестьян «ростовщикам» и банкам должны были быть аннулированы, и все «феодальные и полуфеодальные» обязательства должны были быть отменены. В области промышленности предусматривалась национализация «крупной, трестированной» промышленности, так же как и банков, железнодорожного и других видов транспорта и средств связи, принадлежащих «крупному капиталу». Другие меры в области экономики предусматривали действия правительства, направленные на регулирование заработной платы, продолжительности рабочего дня и социального страхования либо за счет государства, либо за счет предпринимателей, чьи предприятия были «не экспроприированы».
Контроль со стороны коммунистов сделает возможным осуществление некоторых мер, не характерных для «буржуазной» революции под руководством буржуазии, описанной К. Марксом. Первое большое различие состоит в массовой конфискации крупных поместий. Поддержка коллективных форм сельскохозяйственного производства – другое различие. Согласно программе Коминтерна 1928 года, темп коллективизации в этой группе стран был бы сравнительно медленным85. В промышленном и финансовом секторе должна была быть проведена крупномасштабная национализация, далеко выходящая за пределы ограниченного общественного сектора, типичного для капиталистической экономической системы.
Можно отметить, что Коминтерн выступал за почти такую же экономическую политику и меры для установления будущей победоносной «демократической диктатуры пролетариата и крестьянства» в японской буржуазно-демократической революции86. Но существовали некоторые важные отличия. Экономическая программа для Японии открыто не призывала к национализации любых промышленных предприятий или финансовых учреждений. Вместо этого в программе делались пространные заявления о введении контроля над банками и над производством на крупных капиталистических предприятиях со стороны японских советов87. Ирония состоит в том, что в Японии, где, по заявлениям Коминтерна, пролетариат составлял 50 процентов населения, программа настаивала на проведении менее радикальных мер в промышленной сфере, чем в Испании, где, согласно приведенным одним из теоретиков Коминтерна данным, пролетариат составлял только 5,5 процента88. Демократическая диктатура должна была применить, по крайней мере первоначально, меры более радикального характера в отношении слаборазвитой промышленности Испании, чем в случае с Японией. В Японии относительно принятия мер в сельском хозяйстве не было сделано ни одного заявления о немедленной коллективизации земли, тогда как в случае Испании предлагалось добровольное формирование коллективных хозяйств.
В других областях политики испанская программа была очень близка программе пролетарской диктатуры. Кроме полного освобождения всех испанских колоний, право на самоопределение, то есть свободный выход из состава Испании, предоставлялось Каталонии, Бискайскому заливу и Галиции. Должна была быть создана Красная армия, а вооруженные силы прежнего режима надо разоружить и расформировать. Также выдвигалось требование о «пролетарской солидарности» с угнетаемыми народами и о «братском союзе» с СССР. По этим пунктам в материалах Коминтерна высказывается единодушное мнение для всех стран этого типа.
В заключение снова необходимо подчеркнуть, что существует определенное противопоставление этого нового, предложенного Коминтерном типа «буржуазно-демократической» революции классической буржуазной революции, описанной Марксом. Правящий класс и институты управления отличаются в этих типах революции: демократическая диктатура пролетариата и крестьянства осуществляется коммунистической партией через советы, в буржуазно-демократической революции, описанной Марксом, диктатура буржуазии осуществляется через парламентскую систему. Экономика имеет сильные отличия: вместо полного принятия частной собственности и свободного предпринимательства, в «буржуазно-демократической» революции, предложенной Коминтерном, государство должно осуществлять сильное вмешательство в экономику, начиная со средств управления и кончая прямой национализацией собственности. В международных отношениях ориентация на тесное сотрудничество, прежде всего с социалистическим блоком, предусматривалась для коммунистического правительства, осуществившего этот новый тип «буржуазно-демократической» революции.
Важность решительного изменения Коминтерном буржуазно-демократического этапа революции, описанной Марксом, нельзя отрицать. Говоря языком простых цифр, Коминтерн предназначил большинству человечества путь к социализму и коммунизму через предварительный «буржуазно-демократический» этап революции под контролем коммунистов. Читатель вспомнит, что Коминтерн предназначал такой тип революции под контролем коммунистов не только для стран, которые мы сейчас обсуждаем, но также и для стран третьего типа – колониальных, полуколониальных и зависимых. Например, девятый пленум ИККИ в резолюции по китайскому вопросу сослался на существующий «буржуазно-демократический» этап революции89, который должны были возглавить коммунисты, а не «буржуазные демократы». Население таких стран, в которых первоначально должна была произойти «буржуазно-демократическая» революция, было огромным по численности. По оценке одного теоретика Коминтерна в 1928 году, три четверти человечества «пришли бы к диктатуре пролетариата только в процессе перехода от демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. Понятно, какое большое значение в этих странах придавалось вопросу об этапах, предшествовавших пролетарской революции»90. Очевидно, насколько сильно противоречие, существующее между «буржуазно-демократической» революцией, описанной Марксом, и предложенной Коминтерном.
По одной проблеме в материалах Коминтерна выражалось полное согласие: то, что «буржуазно-демократическая» революция в низшем типе обществ со средним уровнем развития капитализма не представляла завершающую фазу, а лишь была временным предварительным этапом, который должен был привести к заключительным этапам – социализму и коммунизму. Как же тогда должен произойти такой переход?
Сначала надо сказать несколько слов о формах этого весьма важного переходного периода. До 1928 года и в проекте программы Коминтерна было две формы перехода, основанные на интерпретации Лениным российского революционного движения в 1905 году и еще раз в 1917 году. Мингулин, автор, который цитировался ранее, описал эти формы перехода в своей важной статье, в которой он обсуждал вопрос о «перерастании» «буржуазно-демократической» революции в социалистическую революцию. В 1905 году Мингулин объяснял, как Ленин определял процесс «перерастания»: «Диктатура пролетариата и крестьянства нужна была Ленину не для того, чтобы, завершив победу революции над царизмом, закончить на этом революцию, а для того, чтобы продлить как можно больше состояние революции и, дав для этого время пролетариату просветиться политически, – начать прямой переход к социалистической революции»91.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
