— Молодой человек! Ну-ка!..
Плетнев посторонился, проводница захлопнула дверь и недовольно лязгнула запором…
Купе по-прежнему пустовало. Он сел и стал смотреть в окно.
Смотреть было особенно не на что. Тянулись железнодорожные ангары… запасные пути… разломанные теплушки… свалки… заборы… глухие стены брандмауэров… мостовые краны над грудами ржавого железа… короче говоря, те самые задворки промышленности, что обрамляют каждый более или менее крупный город и по которым поезд вечно тащится, будто на ощупь, через силу, пока наконец не выберется на свободу…
Давешняя пассажирка все еще стояла у него перед глазами. Когда поезд тронулся, она смешно всплеснула руками, села на свой чемодан и горько разрыдалась от беспомощности и злости…
Вот елки-палки! — как сказал бы Симонов. И без того на душе было тошно. Вчерашний Лизин взгляд не желал растворяться в небытии, мерцал, заставляя копаться, выискивать — не виноват ли он в чем?.. И мамина рука при прощании была такой слабой, такой родной!.. Ему хотелось поддержать обоих — и маму, и отца! — помочь им, сделать так, чтобы старость приближалась к ним медленней — а как это сделать?.. чем помочь?.. Мало же всего этого — еще, как на грех, и несчастную тетку с билетом невесть за что ссадили с поезда, и теперь она тоже упрямо маячила перед глазами!
Но скоро пейзаж повеселел, и в окно снова брызнуло яркой синевой. Море то вставало во всей своей солнечной красе и сиянии, то пряталось за деревьями, оградами, домами, мимо которых неспешно влачился состав. Не успев толком разогнаться, поезд замедлял ход, начинал тормозить, останавливался на пару минут, затем снова медленно трогался… Так он будет плестись до самого Туапсе — последнего курорта на линии железной дороги. И лишь после, круто взяв к северо-востоку, расхрабрится, застучит, единым махом пронесется до Краснодара, а там дальше, дальше!.. Интересно, какая в Москве погода? — подумал Плетнев.
В Лазоревском стояли целых десять минут, и он решил пробежаться до киоска за газетой или каким-нибудь журнальцем, чтобы было куда сунуть глаза. В тамбуре проводница проверяла билет нового пассажира — сухощавого человека лет сорока пяти, в очках и светлом плаще. Коллеги своего Плетнев не приметил. Посторонившись, пропустил пассажира в вагон и поспешил к зданию вокзала.
Вернувшись в купе, он обнаружил в нем именного этого человека. Тот уже аккуратно повесил плащ на плечики, оставшись в пестренькой пиджачной паре, и Плетнев был готов побиться об заклад, что скоро увидит его в синем спортивном костюме и домашних тапочках.
Новый пассажир поспешно встал и протянул руку с приветливой улыбкой.
— Здравствуйте! Валерий Палыч!..
Плетнев бросил газеты на столик и тоже назвался.
— Летом тут битком, — сообщил Валерий Павлович, поглядывая в окно. — А нынче, видите, вдвоем едем. Не сезон…
— Не сезон, — подтвердил Плетнев. — Ну, может, еще на Вишневке кто-нибудь подсядет. Или в Туапсе…
— В Москву?
Плетнев кивнул.
— И я в Москву, да… но я проездом. На пару дней задержусь. У меня сын в «керосинке» учится, — пояснил Валерий Павлович.
Плетнев взглянул непонимающе.
— Ну, то есть в нефтяном. Его «керосинкой» называют… Мы вообще-то из Сибири. Нижневартовск — слышали? Я из отпуска еду, с курорта.
— Слышал…
— Нефтяная столица. Я и сам нефтяник. Качаем, так сказать, черное золото. Самотлор — знаете?
— Да как-то…
— Крупнейшее нефтяное месторождение! Одно из крупнейших в мире, — наставительно сказал нефтяник. — Редкостная удача для страны!.. Общая добыча к миллиарду тонн нефти приближается. Каково? Это за десять-то с небольшим лет!
— Здорово, — сказал Плетнев. — Это много?
— Это очень много! — с жаром ответил попутчик. — Огромные запасы! Огромные! Если бы еще с ними обращались по-человечески!.. — Он с досадой махнул рукой. — Все план, план! Гонят — давай, давай! Стране нужна нефть! Нужно больше! Еще больше! Больше давай, больше!.. А до технологии никому и дела нет! И в результате — обводнение! Понимаете?
Испытующе посмотрел на Плетнева поверх очков — понимает ли?
Плетнев не стал притворяться.
— Что такое обводнение?
Как ему показалось, нефтяник немного рассердился.
— Да очень простая штука! Если нефть извлекать слишком быстро, подстилающие нефтяную залежь пластовые воды начинают разделять ее на сегменты… как бы вам объяснить… короче говоря, природа не терпит пустоты, да вдобавок еще и все течет! Вода более текуча, обладает большей способностью проникновения. Была нефть, а через год на тебе — шурует из скважины минерализованная вода!.. Конечно, если, скажем, добычу остановить и дать всему этому хозяйству лет пять покоя, чтобы устаканилось, то потом можно будет аккуратненько продолжить. Да ведь кто позволит! — и он снова с горечью махнул рукой. — У нас хозяйство плановое — давай-давай, и дело с концом! Обводнился участок? — ничего, пойдем на новый, давайте новые скважины бурить! Дело не ждет! За работу, товарищи!.. И попробуй только пикни — мол, как же так, ведь нельзя такими методами работать, погубим месторождение!.. тут же полетишь вверх тормашками!.. Пораженческие настроения! Нечего о завтрашнем дне думать! нефть нужна стране сегодня! — он сбавил тон, вздохнул и во всю ширь раскинул руки, показывая: — От нас труба-то за границу идет во какая! Ее же заполнять надо, чтоб деньги были!.. Да только денег этих потом что-то не видно… Надо же разным странам помогать… Вот и помогаем другим, а свое губим. Будто и не на себя работаем. Да что говорить!..
Он расстроенно замолчал.
Плетнев хмыкнул.
— Смотрю, вы не очень-то от своих забот на курорте отдохнули… А при чем тут, вообще, пласты? Она разве не озерами там плещется? В газетах-то пишут… Мол, нашли еще одно подземное озеро нефти… а?
Валерий Павлович скривился.
— Да ну, глупости журналистские!.. Вон, недавно к нам приезжал один такой борзописец. Все выспрашивал. Как да что. Потом газету открываю — батюшки-светы! Первая фраза: «Звонко щелкнула и прокатилась по лесу радиоволна!..» Ну не дурак разве?.. Я так думаю: ну да, не повезло тебе. Стал ты журналистом. В институте не учили тебя ни химии, ни физике, ни геометрии, ни алгебре. Как лампочка устроена — и того ты, болван, не знаешь!.. Так возьми хотя бы школьные учебники, почитай, повтори, если в свое время собакам хвосты крутил, а не занимался! Чтобы совсем уж махровые глупости людям не говорить! И не писать!..
Плетнев рассмеялся.
— Нет, ну правда же! — сказал нефтяник. — Просто диву даешься… А нефть не озерами, нет. Она в порах. Некоторые породы пористые — коллекторами называются. Вот нефть их и пропитывает. Если под давлением — тогда даже может начать фонтанировать. А если не под давлением, то сочится себе помаленьку, стекает… а ее и выкачивают. Кстати, и вода так же…
