– По правде сказать, повелитель, не прошло и двух недель с твоей смерти, как моя мать отравила твою первую жену и ее потомство. С того времени я стал осторожен и охранял твое царство от набегов цворту.
– И ты дозволил Врашу попытку возродить нас? – Катвир холодно взглянул на него, прищурив глаза.
Риндик не дрогнул:
– Я одобрил эту попытку. Она казалась мне несвоевременной, но ее исход меня удовлетворяет.
– Да, исход, – Катвир снова повернулся ко мне и Рорку, – Давно мы не виделись. Но даже сидя здесь, в объятиях смерти, я не забывал тебя. Ты мне причинил столько боли, что даже после смерти я не избавился от нее. Вместе со мной погибла и моя мечта об объединении Хаоса и уничтожении Империи. За это преступление заплатишь не только ты сам, но и весь ваш род.
Рорк усмехнулся, оскалив зубы:
– Если это преступление, рецидивизм был бы добродетелью, – он натянул сковывавшие его магические путы. – Пусть твои прихвостни освободят меня, и я сделаю это еще раз.
Катвир неуверенно поднялся на ноги, прижав руку к груди в том месте, где прежде зияли раны.
– Даже столько лет спустя я чувствую эту боль. Она теперь холодна, но она поселилась здесь, чтобы не дать мне забыть. Годы изменили тебя, но это не важно. Сейчас я покончу с тем, что начал много лет назад.
Он протянул левую руку к мечу, оставшемуся на троне:
– Эту виндиктксвару я выковал в сердце вулкана при полной луне и закалил в реке, текущей сквозь пустыни Хаоса. Не бывало прежде подобного клинка. От одного его прикосновения ты вспыхнешь пламенем.
Рорк засмеялся еще громче:
– Смерть придавила тебя. Боишься честной драки? Давай, прирежь меня, это не принесет тебе славы.
Катвир повернулся к нему. Его меч все еще оставался в ножнах.
– Что ты болтаешь, маг? Я помню твой кинжал – в тот день он был для меня, что щепка для могучего дерева. Этот клинок может управиться и с тобой, но сейчас он поразит того, на кого он был выкован.
С металлическим шипением виндиктксвара выползла из ножен и взлетела к потолку. Красное сияние кровью заливало острое, как бритва, лезвие. Челюсть у меня отвисла, потому что среди червленых узоров, украшающих серебристый клинок, я разглядел свое собственное лицо.
29
"Не мог же этот клинок предназначаться мне?!" В те времена, когда он был выкован, я был еще младенцем. Откуда он мог знать, как я буду выглядеть взрослым? И он не мог предвидеть мое появление в Хаосе. Он не мог создать виндиктксвару мне на погибель!
Но сквозь попытку защититься мыслью, что годы, проведенные в Некролеуме, подточили разум Катвира, передо мной вставали сцены из кошмарного сновидения. Я уже видел этого ха'демона. Я боролся с ним и побеждал его. Уступая в силе, умел одолеть его хитростью. И я всегда знал, что встреча с ним в поединке принесет мне смерть. Тот бросок копья в последнем бою был сделан с расстояния, ближе которого я никогда не подпускал его к себе.
Катвир шагнул вперед и с силой хлестнул хвостом.
– Хроники Фарскри пророчили мне смерть от твоей руки, и это сбылось. Теперь я отплачу тебе той же услугой.
Обеими руками обхватив рукоять, он поднял меч над моей головой.
Я стряхнул с себя оцепенение. Он принимал меня за моего отца. А я, заразившись его безумием, принял кошмары за воспоминания. И как он мог спутать меня, изнемогающего от страха, с героем Кардье?
Клинок свистнул в воздухе, серебряная стрела мелькнула перед моими глазами и ударила в Катвира, отбросив его в сторону. Едва не падая с ног под тяжестью вцепившегося в него серебристого пса, он ногой задел Посох Эметерия, лежавший на помосте. Когда Посох откатился к ногам Рорка и задел ножки наших кресел, лицо Враша исказил ужас. Узы, созданные магией Жезла Первого Пламени, мгновенно испарились.
Вскочив на ноги, я метнулся к груде трофеев за мечом. Слева от меня Катвир заревел от боли и поднялся на ноги. Он держал Кроча за горло на вытянутой руке. Из правого плеча ха'демона был вырван клок мяса, и пасть Кроча истекала лиловой кровью. Пес рычал и пытался вцепиться в державшую его руку, но бхарашади усилил хватку, и лай Кроча задохнулся. Оглянувшись на меня, чтобы удостовериться, что я вижу, Катвир приставил кончик виндиктксвары к брюху Кроча и проткнул его насквозь. Пес жалобно взвыл и, извернувшись, устремил на меня полные боли опаловые глаза, но я уже ничем не мог ему помочь.
Катвир повернул клинок и вырвал его из тела собаки. Покончив с Крочем, ха'демон отшвырнул его, как грязную тряпку. Кроч упал под помост, где я не мог его видеть, но его жалобное поскуливание легко достигало моих ушей.
Взмахнув в воздухе виндиктксварой, Катвир забрызгал мне грудь теплой кровью Кроча.
– Сейчас я разделаюсь с тобой, как разделался с твоей проклятой собакой, а потом займусь твоей обожаемой Империей.
"Моя собака!" В памяти невольно и непрошено возник Ноб – много моложе и крепче, чем сейчас, – протягивающий мне лучшего щенка из всего помета:
– Вот вам, мастер Кардье, верный пес. Пусть гоняет тех ха'демонов, что гоняются за вами.
Кроч, пес, стерегший мой сон во время рейдов в Хаос. Пес, признавший меня, хотя Рорк говорил, что он недоверчив к чужим. Пес, бросившийся ко мне, а не к Рорку, когда мы вернулись из замка Пэйн.
Мой пес. И Изумрудный конь – мой конь. Я пригоршнями разбрасывал золото. Моя жизнь сливалась с жизнью отца; они не могли быть едины – и все-таки были. Безумие потихоньку уводило меня в темноту. Слова: "Я – мой сын. Я – мой отец" без конца вертелись у меня в голове.
– Шевелись, Лок!
Выкрик Рорка отогнал безумие. Я отшатнулся влево от рубящего удара, нанесенного Катвиром. Лезвие зазвенело по груде золота и блестящих камней, разбросав их далеко в стороны. Возвратный удар разбил в щепки кресло, бывшее моей тюрьмой. Спинка его взлетела в воздух и задела Рорка по голове, сбив его с помоста.
Я бросился к другой куче сокровищ, наваленных вокруг. Под руку мне подвернулась наконец рукоять меча. Я надеялся наткнуться на тяжелый прямой меч, но это оказалась разукрашенная драгоценностями сабелька. Катвир вслед за мной соскочил с помоста. Виндиктксвара в его руках взмахивала в такт ударам хвоста. Я с трудом уместил полторы ладони на рукояти сабли и ссутулился, передразнивая его стойку.
– Если хочешь, Кардье, попробуй оттянуть конец. Мы ведь оба хорошо знаем, чем закончится этот бой, – он указал концом меча на значки на моей повязке. – Пока я здесь дремал, ты терял мастерство. А ведь ты и прежде не мог победить меня в единоборстве. На что же ты надеешься теперь?
Я улыбнулся, демонстрируя уверенность, которой не было в моем сердце.
– За шестнадцать лет загробной жизни ты ничуть не поумнел. Хроники Фарскри говорят, что я должен тебя убить, а если первый раз не считается, мне придется постараться для тебя и во второй.
