— О да, все позади. — Я решила не волновать мать понапрасну. — В понедельник выхожу на работу в редакцию газеты.
По дороге из Манхэттена я размышляла о том, как последние события отразились на моем финансовом положении, и поняла, что осталась практически без денег.
Зазвонил мобильный, и я приложила его к уху.
— Алло?
— Салли! — услышала я голос Спенсера. — С тобой все в порядке? Что, черт возьми, произошло между тобой и Верити?
— О, значит, она все же позвонила тебе? Что сказала?
— Что я был паршивым любовником и отвратителен в постели, что гожусь только для молодых преступниц и чтобы убирался ко всем чертям.
Я рассмеялась.
— Что, черт возьми, происходит?
— Я еду домой, Спенсер, и ты не сможешь отговорить меня от этого.
— Тогда я тоже еду туда, — сказал он.
— Делай что хочешь, — ответила я. — Но ты должен привезти с собой Силу. Ты слишком часто оставляешь ее одну.
— Я люблю тебя, Салли Харрингтон.
Лучше бы он этого не говорил.
По мере приближения к Каслфорду я решила, что если не перестану думать о своих финансах, то лучше застрелиться. Остановилась у бакалеи и гастрономии, чтобы пополнить запасы, затем купила несколько блокбастеров.
Остановившись перед домом, увидела, что мистер Квимби не скосил траву. Я обратила внимание на пожухлый газон, который целый месяц не поливала и не полола сорняки в саду. Решила заняться этим между просмотром видеокассет. Поставив на крыльцо вещи, открыла первую дверь. Скотта не было. Я внесла в дом сумки и застыла. Все в доме перевернуто. Я направилась к телефону, чтобы звонить в полицию.
— Не двигаться, — сказал грубый мужской голос у меня за спиной. Что-то острое уперлось мне в спину, и я догадалась, что это нож.
— Я и не двигаюсь.
— Мне нужна книга, — сказал он. — Книга в кожаном переплете. Где она?
— О, приятель Верити! — сказала я, пытаясь повернуться.
Он схватил меня за шею и с силой развернул лицом от себя. Парень, должно быть, огромный, так как моя шея уместилась в его лапище.
— Где она?
— У меня ее нет, — сказала я. — Она у владелицы в Нью-Йорке.
— Я убью тебя как собаку.
— Мою собаку? — сказала я, оглянувшись.
На лицо его натянут чулок. Он снова грубо развернул меня.
— Где книга? Клянусь, я убью и тебя.
— Я же сказала, у меня ее нет. Где моя собака?
— Отдай книгу! — рявкнул он.
— У меня ее нет! — закричала я. — Проклятие, где собака?
Я рванулась, и у меня хватило сил отбросить его. Затем я схватила словарь, бросила ему в лицо, влетела на кухню и заперла за собой дверь. Он с легкостью выбил дверь, но я схватила в одну руку длинный кухонный нож, в другую — топорик для мяса, и он замешкался. И тут я увидела во дворе лежащего на земле Скотти и выскочила на улицу.
— Скотти! — завопила я, бросаясь к нему. Он не двигался.
Я упала рядом и прижалась к его телу. Он с трудом дышал. Рука схватила меня за волосы и откинула назад голову с такой силой, что я взвыла от боли.
— Отдай книгу, и я уйду! — орал он.
— Я отдала!
Я попыталась вырваться, но он со всего маху ударил меня по голове, и я упала ничком рядом со Скотти.
Я едва слышала какую-то возню, и внезапно давление на меня ослабло. Тело мужчины рухнуло на землю рядом со мной. Я увидела незнакомца, стягивающего чулок с головы громилы. Он воспользовался им, чтобы связать ему руки за спиной. Затем встал на колени и попытался поднять меня. Потом передумал и опустил меня на землю. У меня все плыло перед глазами.
— Я позвоню в Службу девятьсот одиннадцать, — сказал мужчина, направляясь к дому.
Я подтянулась к Скотти поближе, пытаясь ощупать его. Он едва дышал.
Мужчина бегом вернулся обратно.
— Он что-то сделал с моей собакой. — Я зарыдала.
— Возможно, отравил. Надо расшевелить его.
Он взял Скотти на руки и понес к водопроводному крану со шлангом. Побрызгал на Скотти, пытаясь привести его в чувство.
— Он приоткрыл глаза! — крикнул мужчина.
Вскоре Скотти смог стоять, поддерживаемый руками мужчины. Широко расставив лапы, Скотти пытался снова лечь на землю, но мужчина не давал ему такой возможности и тащил за собой.
Громила издал стон. Он лежал в луже крови. Мне удалось сесть, и я увидела глубокую рану у него на затылке. Теперь ему не убежать.
Послышалась сирена, и раздался крик незнакомца:
— Он шевелит ушами!
Подъехали полицейские машины, а за ними «скорая». Нас окружили люди в форме. Один из врачей бросился к громиле, другой — ко мне. Чуть позже на лужайку перед домом выехала машина без номеров и резко затормозила у того места, где я лежала. Из машины выскочили Бадди и штатский сотрудник.
— Не двигайтесь, — сказал мне врач. — У вас на голове рана.
— Со мной все в порядке, — сказала я. — Пожалуйста, помогите моей собаке. Громила отравил ее. Пожалуйста!
Врач посмотрел на офицера полиции, стоящего рядом со мной на коленях и поддерживающего меня.
— Вам нельзя двигаться, — сказал он.
Бадди сидел на корточках по другую сторону от меня, желая знать, что случилось. Заикаясь, я пыталась объяснить, что нападение связано с моими делами в Нью-Йорке и не имеет никакого отношения к Каслфорду.
— Он пытался отобрать у меня улику, которой я располагала для написания своего очерка.
— О Господи! — сказал Бадди, боясь до меня дотронуться. — Хорошие же друзья у тебя в Нью-Йорке.
— Мужчина, который спасал Скотти, — сказала я, — спас и меня, Бадди.
На громилу с забинтованной головой надели наручники.
— Что дал собаке? — крикнул полицейский, державший его.
Женщина-полицейский держала Скотти, пока врач осматривал его.
— Не знаю, кто это, — сказал Бадди, — и откуда.
— Я тоже не знаю, как оказался здесь этот бандит. Машины поблизости не было, но он находился в доме, когда я вошла.
К Бадди подбежал офицер и сказал, что за лесом, в поле найден старый грязный мотоцикл. Без номеров.
— Надо осмотреть окрестности, — сказал Бадди. — Возможно, машина негодяя где-то спрятана.
— Что это было? — продолжал допытываться полицейский у громилы. Затем, склонившись к нему, прислушался. — Валиум! — крикнул он врачу.
Врач сразу вставил в пасть Скотти зонд. Я не могла на это смотреть. Человек, который меня спас, подошел ближе. Лет тридцати, глаза и волосы темные, хорошая фигура. Он сел на корточки рядом с Бадди и улыбнулся мне.
