Глава 1
Холодным утром в начале октября 1946 года Пит Бэннинг проснулся до рассвета и больше не помышлял о сне. Лежал на кровати, смотрел в темный потолок и в тысячный раз задавал себе вопрос: хватит ли у него храбрости? И, в конце концов, при первых проблесках наступающего дня выглянул в окно и признал мрачную реальность: настало время убить. Понимание этого стало настолько всепоглощающим, что он не мог продолжать заниматься повседневными делами. И пока не сумеет выполнить задуманное, он не сможет оставаться прежним. План был простым, но в голове никак не укладывался. Последствия его поступка будут сказываться десятилетиями и повлияют на судьбу многих из тех, кого Пит любит, и тех, кого нет. Дурная слава превратится в легенду, хотя ему никакая слава не нужна. Такова его натура – он не хотел привлекать к себе внимания, но такое невозможно. У него нет выбора. Истина постепенно прояснялась, и когда стала очевидной, убийство, подобно восходу солнца, превратилось в неизбежность.
Пит, как обычно, медленно оделся – израненные на войне ноги после сна болели – и двинулся через темный дом в кухню, где включил тусклый свет и заварил кофе. И пока напиток закипал, неподвижно стоял у стола, за которым завтракал, слегка согнув колени и сцепив на затылке руки. Морщился, чувствуя, как боль отдается из бедер в лодыжки, но в течение десяти секунд не менял позы. Расслабился и, повторяя движения еще и еще, с каждым разом приседал все ниже. В его левой ноге был металлический стержень, в правой – шрапнель.
Пит налил кофе, добавил молоко и сахар, вышел на заднее крыльцо и остановился. На востоке поднималось солнце, и его желтоватый свет ложился на море белого. Поля налились хлопком, казавшимся выпавшим снегом. В другой день Пит улыбнулся бы – обильный будет урожай. Но сегодня улыбок не будет, одни слезы, много слез. Избежать убийства стало бы трусостью, а это понятие ему незнакомо. Пит пригубил кофе и, полюбовавшись пейзажем, будто ощутил поддержку от спокойствия земли. Бэннинги более ста лет владели лежавшими под белым покровом пластами плодородной почвы. Власти заберут его отсюда и, вероятно, казнят, а вот земля будет существовать вечно и поддержит семью.
Очнулся от дремы Мак, его енотовидная гончая, и вышел к нему на крыльцо. Пит заговорил с ним и потрепал по голове.
Коробочки с хлопком лопались, и вскоре бригады рабочих погрузятся в фургоны и отправятся на дальние поля. Мальчишкой Пит ездил в фургоне вместе с неграми и по двенадцать часов в сутки таскал мешки с хлопком. Бэннинги были фермерами и землевладельцами, но в то же время работягами, а не новоявленными плантаторами, чью сладкую жизнь обеспечивал пот других.
Пит сделал глоток кофе, глядя, как светлеет небо и белеет падающий на землю снег. Между сараем для скота и птичником слышались голоса готовившихся к новому трудовому дню негров. Этих мужчин и женщин он знал всю жизнь – беднейшие крестьяне, чьи предки сто лет обрабатывали эту землю. Что с ними станется после убийства? Ничего особенного. Они выживают, довольствуясь самой малостью, и ничего другого не знают. Завтра соберутся в то же время, в том же месте в пораженном молчании, пошепчутся над костром, безусловно, встревоженные, однако готовые выполнять работу и получать зарплату. На урожай ничто не повлияет; обильный, он будет вызревать, как положено.
Пит допил кофе, поставил чашку на перила крыльца и закурил. Он думал о детях. Старший сын Джоэл учился в Вандербилтском университете, Стелла была второкурсницей в Холлинзе, и Пит радовался, что они далеко. Он почти ощущал, как дети испугаются и смутятся оттого, что их отца посадят в тюрьму. Но не сомневался, что они, как и крестьяне, выживут. Дети были умны, хорошо приспособлены, и земля останется с ними. Они завершат образование, вступят в удачный брак и во всем преуспеют.
Продолжая курить, Пит взял чашку, вернулся в кухню и шагнул к телефону, чтобы позвонить сестре Флоренс. Наступила среда, день, когда они встречались за завтраком, и Пит сообщил, что скоро появится. Он вылил остатки кофе, опять закурил и снял с крюка у двери рабочую куртку. С Маком пересек задний двор и вышел на тропу в огород, где Нинева и Эймос в изобилии выращивали овощи, которые кормили и Бэннингов, и тех, кто от них зависел. Миновал скотный двор и услышал, как Эймос, готовясь доить коров, разговаривает с ними. Пожелал ему доброго утра, и они обсудили, какого борова выбрать для субботнего потрошения.
Пит шел, не хромая, хотя ноги болели. Под навесом для тракторов негры, попивая кофе и болтая, собрались у ямы с костром. Увидев его, замолчали. Некоторые поздоровались: «Доброе утро, мистер Бэннинг», и он заговорил с ними. Мужчины были в старых, грязных комбинезонах, женщины – в длинных платьях и соломенных шляпах. Обуви никто не носил. Дети и подростки с заспанными глазами и унылыми лицами сжались под одеялами и с ужасом думали об очередном дне на уборке хлопка.
На земле Бэннинга работала школа, которая появилась благодаря щедрости богатого еврея из Чикаго, отец Пита тоже внес вклад в ее строительство, следя за расходом средств. Бэннинги настаивали, чтобы все дети цветных на их территории оканчивали хотя бы восемь классов. Но в октябре, когда самым главным был сбор урожая, школу закрывали, а учеников посылали на поля.
Пит пообщался со своим белым мастером Бафордом. Они обсудили погоду и сколько тонн хлопка удалось собрать накануне, его цену на торговой бирже в Мемфисе. В разгар уборочной страды рук всегда не хватало, и Бафорд ждал грузовик с белыми рабочими из Тупело. Он рассчитывал на них еще вчера, однако они не прибыли. Прошел слух, будто фермер в двух милях от них предложил на пять центов больше за фунт, но такие разговоры постоянно велись во время сборки урожая. Бригады работали день хорошо, на следующий год исчезали, а затем возвращались, взвинтив цену. У негров не было преимущества предлагать себя по всей округе, и Бэннинги славились тем, что платили всем одинаковое вознаграждение.
«Ожили» два трактора, и работники погрузились в фургон. Пит смотрел им вслед, когда они, раскачиваясь, удалялись, пока не скрылись за снегопадом.
Пит снова закурил, прошел под навесом и оказался на грязной дороге. Флорри жила в миле отсюда, на своей земле, и теперь Пит ходил туда пешком. Болезненное путешествие, но врачи рекомендовали долгие прогулки, чтобы тренировать ноги в надежде, что боль когда-нибудь стихнет. Пит в этом сомневался и смирился с мыслью, что ноги до конца жизни будет жечь и изводить болью. Хорошо уже то, что он жив. Однажды его признали мертвым, и сейчас Пит действительно был близок к концу, так что теперь должен считать каждый день подарком.
До нынешнего момента. Сегодняшний день станет последним днем той жизни, которую он знал. И Пит это принял, потому что выбора не было.
Флорри жила в красном коттедже, Пит построил его после того, как, оставив им землю, умерла их мать. Флорри была поэтессой и нисколько не вникала в фермерское дело, зато живо интересовалась доходом, который оно приносило. Ее шестьсот сорок акров были такими же плодородными, и она сдала их Питу за половину выручки. Соглашение заключили на словах, но, основанное на доверии, оно было таким же надежным, как если бы его скрепили подписями на бумаге.
