— Простите? — не понял ее адмирал.
— Ничего, ничего, пожалуйста, продолжайте. Что именно произошло с Таракановой? Сколько она прожила, покинув станцию?
— Она умерла на подводной лодке, — тихо сказал Немеров.
— Да, — подтвердил Руденко. — Вместе с нашими моряками.
— Она была инфицирована? Сколько людей она заразила?
Немеров печально взглянул на нее:
— Всех.
— Всех? — хрипло переспросила Хэнли. — Всю команду? — Слова комом застряли в горле. Она прокашлялась. — Кто-нибудь выжил?
— Никто. — Руденко поник головой.
— Доктор, вы бледны, — заметил Немеров.
— У меня сегодня не лучший день. — Хэнли потерла лоб. — Или ночь. Какова была численность экипажа? — Она встала и принялась нервно мерить комнату шагами, обхватив себя руками и пытаясь осмыслить услышанное.
— На борту судна было девяносто четыре человека, — сказал Немеров.
— С Таракановой девяносто пять, — медленно уточнила Хэнли. — Девяносто пять… Отвердевшие легкие, вытекшие глаза… У всех одни и те же симптомы?
Немеров кивнул.
Хэнли прижала ладони к щекам.
— Значит, возбудитель размножился. Это определенно клеточный организм. Вирусный или еще мельче. Заразный микроорганизм, воздействию которого подверглись не только ученые на ледяном поле, но и команда подлодки.
— Похоже на то, — согласился Руденко.
— Спускались ли они на лед, когда прибыли за Таракановой? Я имею в виду членов экипажа.
— Нет, — ответил адмирал.
— Это важно. Вы уверены?
— Да.
Хэнли нервно хлопнула себя ладонью по грудине.
— Восстановим последовательность событий. Агент убивает троих и прячется в теле четвертого; Алекса Косута он не уничтожает, зато убивает доктора Крюгер, когда та делает вскрытие. Тараканова заражается вместе с остальными, однако возбудитель приканчивает ее заодно с командой субмарины гораздо позднее.
— Девяносто девять жертв, — обронил Немеров.
— Господи, совершенно зрелый, способный к размножению гад! Почему же он не захватил станцию? Что его остановило? Вам известны еще какие-нибудь подробности?
Русские покачали головами.
— Вскрытие единственного извлеченного трупа, произведенное в Москве, не дало никаких зацепок, — сказал Руденко.
— Почему Тараканова не умерла на льду? Как возбудитель проник на борт? В ее организме? С вещами?
Немеров беспомощно пожал плечами:
— Возможно, специфическая воздушная смесь и повышенное давление в субмарине стимулировали активность агента. А может быть, мы столкнулись с самым смертоносным микробом из всех, что когда-либо существовали на платформе. У нас нет фактов. Лишь теория и страх.
ГЛАВА 45
— Даже не знаю, что меня больше потрясло. — Ди рухнула на койку, подкошенная новостями. — Ты уверена? Хэнли кивнула.
Ди села и, обхватив себя руками, словно спасаясь от холода, положила подбородок на колени.
— Ведь это же за гранью возможного! Должна была взорваться в атмосфере? Над ледяной шапкой?
— Да.
— Они что, ненормальные? Такая хрупкая экосистема! Арктика никогда не оправилась бы от такого удара! — Ди раскачивалась из стороны в сторону, размышляя над услышанным. — Станцию могут закрыть. Американцы, естественно, начнут гоняться за ракетой, едва узнают о ее существовании, да и как иначе? Спонсоры испугаются… Господи, я даже не знаю, кто хуже: русские, бросившие ракету, или американцы, готовые сорваться с цепи?
— Ну, — сказала Хэнли, стоя на коленях напротив подруги, — по крайней мере мы не устанавливали термоядерное устройство — без возможности его демонтировать — под ваши задницы и не удалялись, оставив его на милость океана и сказав вам «пока». Русские молча смотрели, как вы строите здесь «Трюдо». И вообще, Ди, если честно, нам сейчас не до заморочек по поводу фирменного коктейля «Холодная война».
— Которого Оггава предпочитает не замечать… О какой дипломатии может идти речь, когда грозит конец света? Вот дерьмо! — Ди швырнула ботинком в стену. — Мы всегда так чертовски разумны. — По щекам Ди фадом катились слезы.
— Послушай, что я скажу. Тебе надо успокоиться, чтобы рационально воспринимать мои слова. То, что мы сейчас ищем, — гораздо важнее и опаснее, чем ядерный хлам подо льдом. В той подводной лодке погибло девяносто пять человек. Девяносто пять из девяноста пяти! Ты должна помочь мне найти очаг возбудителя и локализовать его. «Трюдо» едва-едва оправился от недавних смертей. Если сейчас люди узнают еще о девяноста пяти, начнется паника. Минздрав Канады отрежет станцию от мира. Никто не рискнет допустить распространение возбудителя — ни твое правительство, ни мое. Все растрезвонит пресса. Нам просто не позволят разойтись и вернуться в свои страны — ни в коем случае. Не вздумай повторить мои слова кому-нибудь еще, по сравнению с этим возбудителем лихорадка Эбола — детский лепет. Нельзя зацикливаться на ржавой военной игрушке. Она лежит там несколько десятков лет; будем надеяться, что пролежит спокойно еще несколько недель.
— Джесси!
— Да?
— Мне правда очень страшно. С одной стороны, возбудитель, с другой — это…
Хэнли обняла Ди.
— Твой страх совершенно нормален. Значит, ты не теряешь связи с реальным миром. Это хорошо — так же, как бросить курить.
— А ты все еще куришь… — Ди принюхалась.
— Я опять только что бросила. Классная выдержка, правда? Пытаюсь избавиться от сходства с пепельницей.
Ди рассмеялась и проговорила в нос:
— Ладно, будем бросать вместе. Я принесу тебе несколько свежих пластинок пластыря.
— Спасибо. — Хэнли нежно потрепала подругу по плечу.
— Пожалуйста. Джесс…
— Что?
— А тебе не страшно? У меня такое чувство, что близится конец света.
— Страшно — не то слово. Ладно, если ты пришла в себя, я пойду. Мне нужно подумать.
— Я в норме. Посижу здесь немного и снова возьмусь за работу.
— Я буду за соседней дверью — на случай если понадоблюсь.
Хэнли надела защитный костюм «Тивек» и респиратор и перешла в смежную комнату.
Опись личных вещей и оборудования погибших была сделана самым тщательным образом. Хэнли принялась сверять предметы с описью. От Таракановой вещей почти не осталось. Хэнли изучила каждый предмет, принадлежавший русской, и положила на прежнее место. Потратила на это два часа и ровным счетом ничего не обнаружила. Если заражающий элемент находился в понго и Тараканова со товарищи его вдохнули, то как он проник на корабль и убил остальных? Может быть, перед смертью человек становится наиболее заразным?
