опираясь на палочки, уже без кофе и мороженого, продолжали обсуждать и строить самые невероятные предположения.
Белые пикейные их жилеты, правда, уже не выглядели такими белыми и пикейными, да и соломенные шляпы-канотье как-то поистрепались, но старички все еще жарко спорили, кипятились, выходили из себя, хватали друг дружку за лацканы и невероятно шумели, но только… тихо…
Шумели тихо, а то… не ровен час…
Одной из излюбленных тем «пикейных жилетов», кроме, конечно, идеи объявления Одессы «вольным городом», был… десант.
«Пикейные жилеты» всегда «ждали» десанта.
И неважно какого – белого, красного, зеленого – в зависимости от власти, которая в то конкретное время была в Одессе.
В июле 1920-го слухи о «большом белом десанте из Крыма» достигли таких масштабов, что большевистская власть даже сочла необходимым поместить в газете опровержение «злостных слухов, запущенных разными темными элементами».
Но «злостные слухи» в конце концов оказались правдой: 10 августа 1920-го в 5 часов утра на Сухом Лимане с крейсера «Кагул» действительно высадился сводно-драгунский полк генерала Врангеля и в городе установилась белая власть.
Так что белый морской десант 1920-го, предсказанный «пикейными жилетами», действительно произошел.
Но зачем возвращаться в 1920-й?
Вот ведь чуть более месяца назад, 22 сентября 1941-го, под Одессой был осуществлен советский морской десант.
Для румын он был абсолютно неожиданным, но Одесса…
О, Одесса, как вы понимаете, прекрасно «знала», что готовится десант, и, конечно, ждала его с нетерпением.
Стояла холодная осенняя ночь. Грозно ревело море.
В 1:25 корабли Черноморского флота неожиданно открыли мощный артиллерийский огонь по районам Чабанки, Григорьевки, Шицли. В 1:28 в районе Шицли был выброшен парашютный десант, а еще через 7 минут, в 1:35, в районе Григорьевки высадилась морская пехота.
Застигнутые врасплох румыны даже не успели понять, откуда взялись эти мокрые черные дьяволы.
Громовое: «Ур-а-а! Полундра-а-а!» пронеслось над лиманами.
Это было ужасно, особенно потому, что доблестная румынская армия изначально до смерти боялась морской пехоты и при виде черных бушлатов и полосатых тельняшек в расстегнутых воротах тут же бросалась наутек. В Одессе ходила шутка, что, убегая от нашей «Полундры», румынские вояки для скорости сбрасывали на ходу свои боканчи.
Как рванешь в атаке ворот,
Тельник бьет в глаза,
Словно защищает город
Моря полоса…
Константин Симонов, Одесса, 1941
Результаты морского десанта оказались трагическими для румын: шесть населенных пунктов были потеряны, две пехотные дивизии разгромлены, около 2000 солдат погибли, 4000 были ранены и 200 сдались в плен.
Линия фронта отодвинулась от города на 5–8 км.
А генерал-полковник Гальдер записал в «Крейгстагебух»: «Отступление румын под Одессой очень неприятно…»
Сам Антонеску, к счастью для него, десанта не видел и громового «Ура-а-а! Полундра!» не слышал, но и того, что ему рассказали, было достаточно.
Опасность высадки советского десанта стала для него постоянным кошмаром, и можно с уверенностью сказать, что не раз он вскакивал среди ночи в холодном поту, «услышав» вопль: «Полундра-а-а!»
Но десант десантом, а все же главной опасностью, поджидавшей его в Одессе, были… жиды.
Несмотря на уверения «канальи» Тресториану, что всех вооруженных жидов разоружили и уничтожили, ему все еще продолжало казаться, что где-то, в городе или в катакомбах, эти «вооруженные до зубов» прячутся и вполне могут выскочить…
Как они могут выскочить и что смогут сделать в переполненном жандармами городе, он не особенно ясно себе представлял, но все равно – было страшно…
«Вооруженные до зубов евреи» – абсурд?
Ой, не скажите!
Вооруженные до зубов
«Галутные евреи», как нас иногда называют, не все и не всегда были «овцами, послушно идущими на бойню».
Мы хотели бы напомнить вам о евреях-воинах.
В Петрограде в 1917-м была даже создана некая организация, носящая имя «Союз евреев-воинов», а одним из ее организаторов был однорукий герой русско-японской войны Йосиф Трумпельдор.
В рамках «Союза евреев-воинов» во многих городах России возникли военные еврейские формирования. Они назывались по-разному: «Еврейский батальон», «Еврейская дружина», «Еврейский отряд самообороны».
Несколько таких формирований действовали и в Одессе.
В них состояли, в основном, портовые биндюжники и мясники с Привоза, славившиеся своей силой и смелостью. Кроме винтовок и пулеметов, они были вооружены топорами и железными ломами и без проблем могли прибить всякого, кто, по их мнению, «хотел устроить фейерверк». Иностранное это слово «фейерверк», обозначавшее на их жаргоне «погром», было в те годы весьма распространено среди одесситов – больших любителей различных аттракционов.
Общая численность бойцов еврейских отрядов неизвестна, но отдельный отряд мог включать до тысячи человек.
Настоящая армия!
Основной задачей этой добровольческой армии была защита еврейского населения от погромов. А в остальном «за» и «против» кого они воевали – дело темное.
Скорее всего, по обстоятельствам: и «за» и «против» за тех и за других. Причем, и «те» и «другие» при надобности использовали евреев, а потом стремились от них избавиться: отряд разоружали, а командира ставили к стенке.
Так, в апреле 1919-го, когда банда атамана Григорьева, примкнувшая к большевикам, вошла в Одессу, отряд, во главе которого стоял «король Молдаванки» Мишка Япончик, влился в Красную армию. Но через два месяца, в июле того же года, отряд разоружили, а самого Япончика расстреляли.
Аналогичным образом поступали и белые. В сентябре 1919-го, когда они на время заняли город, евреи сделали попытку восстановить свой отряд. Белые воспротивились, но вдруг совершенно неожиданно «предложили» всем уцелевшим бойцам-евреям «убираться из Одессы».
И они «убрались».
23 ноября 1919 года корабль под названием «Руслан», на мачте которого развевалось бело-голубое знамя, вышел из одесского порта, держа курс на Палестину.
У каждого из пассажиров этого корабля было выданное Одесским палестинским комитетом удостоверение, подтверждающее, что данная личность является «палестинским беженцем», а посему имеет полное право на «возвращение на родину». И когда 11 декабря 1919-го «Руслан» бросил якорь в Яффо, на землю своих предков сошли прибывшие из Одессы 650 «палестинских беженцев».
Среди них был поэт Хаим-Нахман Бялик, профессор Новороссийского университета Иосиф Клаузнер, идеолог сионизма Ахад Ха-Ам и многие, многие другие, не менее известные люди.
А еще были там две молодые девушки. Они ничего не успели еще совершить, но каждой из них была уготована здесь своя необычная судьба.
Одна из них, рыжеволосая и синеглазая, это Рая Блувштейн. Она будет писать стихи, так странно похожие на стихи Ани Горенко, известной миру под именем Анны Ахматовой.
Вторая – худенькая и черноглазая, с гладко зачесанными волосами – это Роза Коэн, будущая мать премьер-министра Израиля Ицхака Рабина.
А еще в тот день с
