открыто злорадствовал, — мои маги кинули в пепел клок твоих волос, так что при проверке ваши маги увидят тебя погибшим. Ты мой, Талли. Теперь ты полностью мой. Мы ещё увидимся с тобой, подготовка к инициации займет тридцать дней, я буду заходить, до встречи, — и он повернулся к своему магу, — приступайте, — отдал приказ Радаган и вышел из камеры.
А ещё через несколько минут руки Талли коснулась игла с чернилами.
Через два дня снова пришел Радаган. Для него поставили кресло напротив прикованного к стене мага. Радаган сел, закинул ногу на ногу, откинулся и с довольной улыбкой стал рассматривать татуировки на руке Талли. Рука уже была до локтя покрыта письменами, и холод проникал до плеча.
— Рунный рисунок завораживает, не правда ли, Талли, — принц обратился к магу.
Талли посмотрел на Радагана, желание было одно — придушить, голыми руками придушить.
— Сделай себе, Радаган, увидишь в действии, — съязвил маг.
— О! Ну что ты, Талли, я на тебя посмотрю. Ты еще не начал чувствовать мой голос?
— Не надейся, и не начну, — ответил маг.
— Смешно, — улыбнулся принц. — Как ты думаешь, Талли, девчонка, моя рабыня, сможет стать хорошей жрицей любви? — Радаган заинтересованно наблюдал за магом.
Талли весь рванулся навстречу, но цепи держали. Элли, его Элли, он не причинит ей зла. А внутри холодок говорил, что подчиненный исполнит любую волю хозяина. Сердце рвалось наружу, ненависть выплеснуть, выпустить её на простор.
— Я ещё приду, Талли. Мы ещё поговорим, — и Радаган ушел.
***
Прошло уже почти три месяца, как Талли инспектировал южную границу. Последнее донесение от него Саймон получил почти месяц назад. Больше от него известий не было. Я уже переехала в свою усадьбу. Ремонт был закончен, получился очень симпатичный, современный, по меркам моего родного мира, особнячок. Работы было не то чтобы много, а очень много. Я практически жила на работе, проводя по восемнадцать часов в анализе бумаг, просматривании карт и бегании по королевству в поисках чего-нибудь. Совещания стали обязательным атрибутом моей жизни. Если только дела не заставляли меня покинуть столицу. Вот и сейчас я сижу и слушаю министра сельского хозяйства о проблемах предстоящей посевной, нехватке средств, плохой погоде и так далее. Скука смертная, Саймон вот-вот заснёт. Вдруг заработал королевский амулет связи.
— Ваше Величество, к вам посыльный с южной границы, со срочным сообщением, — сообщил амулет.
— Пусть войдет, — коротко произнес король, и уже переведя взгляд на присутствующих на совещании, — прошу всех быть свободными. Княгиня, задержитесь.
Вошёл молодой офицер, вытянулся, щелкнул каблуками.
— Ваше Величество, срочное донесение с южной границы, — сообщил он.
— Говорите, — приказал король.
— Две заставы уничтожены полностью, все люди убиты. Королевский боевой маг, Мастер Талли погиб, — доложил офицер.
У меня потемнело в глазах. Талли погиб? Как? Как такое вообще возможно? Губы задрожали. Слезы крупными каплями застыли на глазах. Саймон сжал скулы и опустил взгляд в стол.
— Как это произошло?
— Мастер Талли последнее время уничтожал рунных магов очень успешно. Точно, как он погиб, никто не знает. Он и ещё два мага заметили рунных магов уже на нашей территории. Завязался бой, потом рунные маги применили какую-то новую вязь. Было выжжено всё до основания. Нашли только его обгоревший медальон. Все тела сгорели дотла, — офицер протянул королю медальон Талли.
— Почему сделали вывод, что они погибли, а не то, что их пленили? — голос короля становился жестче, он сжал в руке медальон.
— При просмотре магического фона найденного человеческого пепла увидели, что это пепел от трех человек. Мастера Талли и магов, его сопровождавших, — отчеканил офицер.
— Как давно это случилось? — уточнил король.
— Пять дней назад.
— Понятно, еще что-то? — спросил король офицера.
— Никак нет, Ваше Величество, это всё, — доложил офицер и слегка кивнул.
— Спасибо, можете быть свободны, офицер, — отпустил его король.
Офицер вышел. Я сидела и не могла пошевелиться. Талли погиб. Мой любимый Талли погиб. Как? Почему? Подошел Саймон, сел рядом, сжал моё плечо.
— Держись, — глядя мне в глаза, прошептал брат.
И слезы сами хлынули сплошным потоком, я в голос разревелась, воткнувшись в плечо брату. Меня трясло. Я никак не могла остановиться. Саймон обнимал меня за плечи и тихонько гладил по голове.
Чем выше поднималась рунная вязь, тем больше рука теряла чувствительность. Рука внутри холодела, будто лёд наполнял её. Талли с ужасом смотрел на себя, понимая, что теряет контроль сам над собой. Он пытался заморить себя голодом, но его кормили насильно. Зажимали нос, раздвигали зубы и заливали какую-то жидкую питательную дрянь, до тех пор, пока он не начинал захлебываться и инстинктивно глотать. Он пытался не спать, но как только это заметили, принц распорядился усыплять его вязью, и теперь он спал по шесть часов в сутки независимо от своего желания. Его берегли. И никак не давали навредить себе. Душевная боль и отчаяние наполнили его разум и сердце и рвали на части. Он мечтал о смерти и о том, чтобы какое угодно чудо прервало его инициацию и не дало навредить Элли. За первую неделю руны покрыли правую руку полностью. Два дня теперь надо было ждать, разум должен был привыкнуть и принять новое состояние своего тела. Талли уже начинал ощущать отзвук чужого влияния на свой разум, но пока ещё мог это гнать от себя.
Как молитву, он твердил, не переставая: «Элли, любимая, прости. Элли, любимая, прости». Он просыпался и засыпал с этой молитвой, это стали единственные слова, что он мог произнести.
Радаган заходил к нему каждые два дня. Смотрел, ухмылялся и уходил.
Прошла ещё неделя, и вторая рука покрылась рунами. Сопротивляться подчинению становилось всё сложнее. Уже отчетливо в голове звучал голос хозяина. Талли зажмуривал глаза и изо всех сил вспоминал Элли. Как они в саду смотрят фонтанчик, как сидят в кафешке и пьют кофе, кушают пирожные и смеются. Но чем больше шло время, тем более расплывчатым становился образ любимой. Приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы держать любимый лик в памяти. Талли по крупицам терял себя, осознавать это было невыносимо.
Опять пришел Радаган, уже не было столь сильной ненависти, кто-то внутри желал подчиняться. Принц подошел очень близко и вдруг резко и неожиданно почти крикнул:
— Кто твой хозяин?
Из Талли рвался наружу ответ «Ты», но он сжал зубы до того, что они захрустели, и зажмурил глаза, только бы не видеть лицо Радагана. Молчание было мучительно, рунные письмена начинали жечь тело, но он не обращал внимания на боль. Главное — не признать хозяина, может получиться выстоять, а внутренний голос говорил: «выстоять нельзя, не
