жгли листья или мусор, несмотря на то, что в черте города — это запрещено. Но чем ближе он подъезжал к ресторану, тем гуще становился дым.
Неохотно замедляя скорость, Ноа позволил своему взгляду пробежаться по трехэтажному кирпичному зданию. Сначала он не увидел ничего необычного. Затем заметил темный шлейф дыма, выходящий из разбитого окна. Секундой позже он разглядел фургон, припаркованный рядом с рестораном.
Черт. Это был фургон Оливера Уилера.
Вывернув джип в сторону, Ноа перемахнул через бордюр и въехал на пустую стоянку. Если бы он не знал правду об Оливере, то мог бы подумать, что тот приехал, чтобы попытаться потушить пожар. Теперь же Ноа твердо знал, что за облако дыма ответственен этот сумасшедший.
И что еще хуже, он безумно боялся, что Винтер может быть внутри.
Едва вспомнив, что нужно поставить машину на стоянку, Ноа выскочил из нее и помчался в сторону здания. Уже начала образовываться небольшая толпа, и вдалеке Ноа услышал звук сирен. Его темп не замедлился, когда он врезался плечом в недавно установленную дверь.
Она распахнулась, и вокруг него заклубилось облако дыма. Кто-то из собравшихся закричал. Он подумал, что они призывают его дождаться пожарных машин. Вероятно, это разумная мысль, но Ноа ни за что на свете не собирался ждать.
Вид фургона Оливера вызвал множество тревожных звонков. Ноа собирался сделать все возможное, чтобы Винтер не подвергалась опасности.
Когда он вошел в кухню, его мгновенно обдало жаром. Он поднял руку, как будто это могло послужить защитой, и стал рассматривать языки пламени, клубящиеся в центре комнаты. Похоже, они сосредоточились на деревянном острове, а небольшие огненные дорожки плясали по кафельному полу. Однако они начинали мерцать и угасать. Как будто у них заканчивалось топливо.
Ноа закашлялся, его глаза слезились, когда он пытался вглядеться в дым. В то же время он протянул руку в поисках огнетушителя, который видел рядом с дверью.
Он только успел обхватить пальцами стальной цилиндр, как услышал голос с другой стороны пламени.
— Там кто-то есть? Помогите!
Винтер.
Сердце заколотилось сильнее, от прилива паники его пальцы стали неуклюжими, когда он выдернул штырь из ручки огнетушителя и помчался к пламени.
— Я иду, Винтер. Держись. — Он брызгал на угасающие нити огня, полный решимости пробиться сквозь огненный барьер.
— Будь осторожен, — отозвалась она, ее голос звучал на удивление спокойно.
— Оливер здесь? — Он продолжал брызгать, создавая проход.
— Да, я заперла его в морозильной камере.
Ноа рассмеялся, запоздало осознав источник стука, который слышал на заднем плане. Он не знал, как Оливеру удалось затащить Винтер в ресторан. И что именно он намеревался с ней сделать. Но маньяк просто сглупил, недооценив ее.
— Ты, любовь моя, удивительная женщина.
Он выплеснул последнюю пену и отбросил баллон в сторону, готовясь броситься вперед. Не успел он сделать и шага, как Винтер проскочила в узкую щель и прыгнула прямо в его объятия.
Ноа прижал ее к себе, успокаивая свое измученное сердце тем, что она жива.
— Ты ранена? — Неохотно он отстранился, чтобы окинуть ее стройную фигуру ищущим взглядом.
На ее лице виднелась копоть, но видимых повреждений не было.
— Я в порядке. — Винтер огляделась вокруг, ее глаза наполнились слезами. — Но мой бедный ресторан.
Он схватил ее за руку, срочно вытаскивая из здания.
— Пожарные машины уже в пути, — заверил Ноа ее.
Она бежала рядом с ним, оглядываясь через плечо на огонь.
— А что с Олли?
Ноа не колебался.
— Пусть горит.
Эпилог
Винтер стояла на холме за фермерским домом своего дедушки, радуясь хорошей погоде. Послеполуденный солнечный свет заливал поля и неглубокие лощины, обнажая первые россыпи полевых цветов и зеленые листья, начинающие распускаться на деревьях.
Все вокруг казалось свежим, новым и волшебным.
Вот почему ее предки поселились здесь, внезапно поняла она. Из-за этого великолепного вида. Здесь богатая, плодородная земля. И возможность заявить свои права на американскую мечту.
В ее сердце поселилось горько-сладкое принятие, дающее покой ее горю.
Последние две недели превратились в мрачную попытку собрать разбитые осколки ее жизни. Не только из-за ее ресторана, который все еще высыхал от чрезмерно энергичных струй воды пожарных машин. Но и из-за разгадки тайной жизни Оливера Уилера. Сейчас он сидел в тюрьме и отказывался говорить, но Винтер не сомневалась, что полиция найдет необходимые улики, чтобы связать его с преступлениями. В том числе и с убийством ее мамы.
А еще был ее дедушка.
Винтер не знала, как справиться с его предательством. Она не могла простить его за причиненный ущерб, но, с другой стороны, невозможно перечеркнуть любовь всей жизни. В конце концов, это не имело значения.
Через два часа после того, как Олли ударил его по голове, Сандер Мур скончался. Ей так и не удалось поговорить с ним, но Винтер смирилась с тягостным чувством утраты.
Какая-то часть ее души подозревала, что дедушка приказал себе умереть. Было легче ускользнуть, чем столкнуться с последствиями своего ужасного поступка.
Если бы рядом с Винтер не было Ноа, эмоциональный удар мог бы оказаться непосильным. Она слышала о том, что кто-то может быть «скалой», но в ее жизни никогда не существовало человека, на которого она могла бы положиться. До Ноа.
Словно почувствовав ее мысли, Ноа встал рядом с ней, обхватив руками ее плечи. Она откинула голову назад, чтобы изучить его лицо, на котором зажили затянувшиеся синяки. Душевные травмы последних дней будут заживать дольше.
С другой стороны стоял ее отец, неожиданно успокаивая Винтер.
После смерти дедушки они постепенно начали разговаривать. Эдгар признался, что последовал за своей женой в Пайк. И что он даже отправился к домику с намерением встретиться с двумя любовниками. Вместо этого он вернулся в отель, использовав бедную Линду Бейкер, чтобы забыть о своей неверной жене. Он возвращался в Ларкин вместе с Линдой, когда полицейские пытались дозвониться до него, чтобы рассказать об убийстве Лорел.
Они поговорили о том, что он так и не смог пережить смерть жены. Приняли их общую травму, выяснив, что за ее смертью стоит Сандер.
Винтер начала надеяться, что они смогут наладить отношения. И, возможно, когда у нее появятся собственные дети, они смогут… Она поспешно прервала ход своих беспорядочных мыслей, коснувшись браслета, который носила на запястье. Тот самый браслет, который она нашла в домике Лорел. Он выражал негласное примирение с ее прекрасной, любящей, трагически несовершенной матерью.
Ноа уже намекал на то, что у них будет много детей. А образ того, как она держит на руках их ребенка,
