родных я его никогда не прощу. Пусть каится и просит прощения у тех, кого в Навь отправил раньше срока. Я не верю ни одному его слову, ни одной слезинке. Только тогда ваши дети перестанут гибнуть и страдать, когда боги и души убитых увидят его истинное раскаинье.
– Не говори так… – начала, было, Сания.
– Ваш хан зверь! Даже если все его дети умрут, до этого чурбана не дойдет, он не станет добрее! Хан не понимает сколько зла сделал, сколько из-за него пострадали! Ваши боги приветствуют жестокость, наши – за это карают. Ваш муж разгневал наших богов, и пока Барукхан не изменится, все так и будет. Я вам ничем не помогу, как бы вы не просили. Это не в моих силах исправить.
Женщины расплакались и вышли вон.
Рано утром хан велел брату связать княжне руки и привести к нему. Сам же хан не хотел показываться Рагнеде на глаза – он сгорал от стыда из-за проигрыша. Даже когда Косту привел девушку, старался не смотреть на нее. Он лишь взял у брата конец веревки и грубо дернул Рагнеду, привязывая к седлу. Княжну не повезли на коне, ей пришлось идти пешком.
Через несколько часов пути Рагнеда очень устала, но не жаловалась. Когда она уже стала спотыкаться едва ли не на каждом шагу, Косту посмотрел на брата и молча кивнул в сторону девушки, а потом на своего коня. Барукхан кивнул в ответ, не сказав ни слова. Его уже стало раздражать то, как княжна еле плетется. Косту подъехал к коню брата и обрубил веревку, которой Рагнеда была привязана к седлу. После он спешился и взял бедняжку на руки, скомандовав лошади пригнуться. Ноги у девушки так гудели и устали, что она сама не взобралась бы житвотному на спину. Косту усадил княжну, сел сам и молодая гнедая кобыла подняла их над землей. Пришлось нагонять своих. Они ушли немного вперед – никто не стал ждать отставших.
Солнце пригревало, дул легкий ветерок, неся с собой запахи трав, цветов, листвы и коры. Рагнеда совсем разморилась и стала дремать. Тело было тяжелым, держать равновесие становилось труднее. В забытьи девушка прижалась к печенегу, положа голову ему на плечо. Косту почувствовал как внутри него зашевелилось что-то теплое и приятное от прикосновения ее волос к щеке, от ощущения ее тела. Ему отчего то стало жаль княжну, но он прекрасно понимал, что его помощь она никогда не примет. Может, тот, кто ее купит, будет с ней обходиться не слишком плохо? Косту рассердился на себя за минутную слабость и подобные мысли, но не стал будить Рагнеду, так как поймал себя на мысли, что она ему нравится.
До места добрались только к вечеру. Невольничий рынок представлял собой приличного размера селение с множеством домов. В центре находилась большая площадь, по краям которой стояли столбы, куда привязывали «товар» в ожидании очереди. Окружали торговую площадь кабаки, торговые лавки, сарай, где держали прибывших для продажи рабов. Именно сюда завели Рагнеду. Женщины были в одной половине, мужчины в другой. Из мебели здесь – только лавочки, а кроватями служили мешки, набитые соломой. Княжна присела на свободное место в углу. Руки ей не развязали, но веревки ослабили. Из еды рабам полагались лишь хлеб и вода. Рагнеда так переутомилась, что даже есть не хотела. Она снова заснула, облокотившись на стену.
Глава 10
Светозар, Мечислав, Лютой, Тихомир и Данко возвращались домой. Остальные из их боевых товарищей погибли, защищая друзей. Все они попали в засаду, как и задумал хан. Их поджидали печенеги, человек пятьдесят. И каждый из них был довольно силен. Леших воинов застали врасплох. Напали на рассвете, когда те, что не стояли в карауле, еще спали, держа в руке сабли, мечи или копья. Добрыня первым заметил врагов (молодец дежурил у костра). Он криком всех поднял и схватился за меч. Лешачей голыми руками не возьмешь. Бой длился около часа. А когда осматривали убитых, то среди них не обнаружили ни торговца, ни его сопровождающих. Тут сразу вскрылся обман. И все разом подумали что же там, дома, с родными? Не уж то беда? Похоронив погибших друзей, лесные воины поехали домой.
Остановившись на очередной небольшой отдых, когда до Лешевой Пади оставалось меньше дня пути, Светозар заметил маленькую яркую птичку и залюбовался ею, немного отвлекшись от терзающих душу мыслей о доме. Птичка села на куст, что рос напротив березы, в тени которой сидел эльф. Пичужка попрыгала по кусту, будто искала что-то. Когда находка оказалась в маленьких лапках, птичка вспорхнула и пролетела над головой Светозара, бросив по пути свою ношу, которая упала к ногам эльфа. Светозар глазам не поверил: около него лежал кулон, который он три года назад подарил Рагнеде. Его княжна носила не снимая. Эльф хорошо помнил украшение, так как сам лично вырезал его из куска малахита, придав форму листа клевера.
Светозар огляделся по сторонам и заметил как что-то большое и черное мелькнуло в стороне, противоположной Лешевой Пади. Ему почудилось будто это один из псов княжны. Через мгновение зверь стоял уже на дороге достаточно близко и залаял.
– Трезор! – позвал его Лютой.
Пес завилял хвостом и стал вести себя так, словно звал за собой.
– Откуда он взялся? Рагнеда же говорила что хортов забрала истинная хозяйка, – не понимал Тихомир.
– Но… посмотри сам, это и впрямь Трезор, – поддержал Лютого Данко, – глянь как скачет. Север был посмирнее, посерьезней.
– А чего он тогда ближе не подходит? Хочет, чтоб мы за ним пошли?– не унимался Тихомир.
– Не знаю как вы, а я не собираюсь следовать за каким-то псом. Надо проверить что дома делается, – отозвался Мечислав. – Передохнули? Поднимайтесь и поехали.
Он взобрался на коня и хотел, было, ехать, но путь ему преградил Север. Пес щетинился и скалил зубы, не давая пройти.
– Север, Север, – позвал собаку Светозар.
Зверь завилял хвостом, но продолжал преграждать путь.
– Он нас не пропустит. Хочет, чтоб мы в ту сторону ехали, – эльф указал на поворот, куда печенеги увели княжну.
– А вдруг, на селение напали? А мы поедем туда, куда этот пес хочет, – не унимался Мечислав.
– Сначала княжну свою верните, а потом и домой можно, – позади всех, будто из воздуха, возник мужчина. Еще не старец, но, как лунь, седой. Все резко обернулись. Глаза незнакомца слегка светились зеленоватым светом. – Ей сейчас ваша помощь нужнее.
– Ты кто такой? – спросил Лютой.
Глаза мужичка засветились еще ярче,
