выбор: мы пойдем вместе. А если и правда попытаешься спровадить меня силой, я тебя никогда не прощу.
– Я готов рискнуть.
– Найду, придушу и буду каждый день распевать на твоей могиле непристойные песенки и танцевать голышом.
За спиной на миг повисла изумленная пауза. Потом Август не выдержал:
– Зачем?
– Чтобы тебе было стыдно.
Август хмыкнул, потом негромко рассмеялся. Некоторое время мы смотрели, как гаснет солнце.
– Убегать вечно не получится, – тихо сказала я. – И мы оба это знаем.
Я снова выглянула в окно. Мокрый тростник шевелился, и присмотревшись, можно было заметить белые волны. Они накатывали беспрерывно, словно неутомимый морской прибой, и я поразилась силе миротворцев, что создавали этот гармонизирующий поток. А еще – их настойчивости, потому что волна раз за разом разбивалась у края пустоши. Не знаю, кто гасил ее, – яма скверны или стоящий за моей спиной разрушитель.
– Инквизиторы выдвинулись в нашу сторону, – очень спокойно произнес мой муж.
– Что ж. Значит, пора. Идем, Август. И…Тебе идет черное.
Я повернулась, окинула его взглядом и улыбнулась. Черное и шелковое, действительно, неимоверно шло этому совершенному святоше. Как и мне красное. В пузатом и скрипящем шкафу я обнаружила целую кучу старомодных экрау и чуть не заорала, оценив их изысканную красоту. Такие наряды – длинные, с широкими рукавами и поясом, сложными драпировками и вышивкой – сейчас можно встретить лишь в эксклюзивных коллекциях. Даже в чтящих традиции городках предпочитают экрау попроще.
– Нам обязательно идти в этом? – Август, заразившись моим насмешливым настроением, улыбнулся.
– Еще как обязательно. Я не овца, идущая на убой, я – королева! И должна выглядеть соответствующе. Тебе не нравится?
– Очень красиво, – осмотрел он волны алого шелка. – А я тогда кто?
«Тот, кого я люблю», – подумала я. Но сказала совсем иное:
– А ты – святоша, – дернула его неправильно завязанный пояс и сложила ткань изящным узлом. Замерла на миг, поглаживая черный шелк. Хотелось, чтобы мгновение длилось вечно, но увы.
Отбросив за спину распущенные и тщательно расчесанные волосы, я протянула ладонь Августу. Он пожал ее, задержал в руках. А потом мы покинули дом и двинулись навстречу инквизиторам.
Дождь все не заканчивался, но когда мы вышли, потоки воды превратились в редкие капли, а черная туча над головой треснула, словно ее разорвало. В прореху хлынул алый закатный свет. Словно прожектор, озаряющий нам дорогу.
– В домах нет людей, – тихо сказал мой муж, когда мы подошли к границе тростника. – Всех вывезли.
Я кивнула: конечно, никто не хочет повторения Нью-Касла.
За инквизиторами синели мундиры военных, все с оружием. На наших с Августом телах сошлись десятки точек от их прицелов. Не сбавляя шага, я глянула через плечо. Отступление нам уже отрезали, за спиной бесшумно выстроилась шеренга миротворцев. Я окинула взглядом бесконечные ряды людей и оружия и едва удержалась от того, чтобы не присвистнуть. Что ж, масштабы и правда впечатляют. Всмотрелась в лица инквизиторов передней шеренги: алый закат освещал бледные лица и сурово сжатые губы святых воинов. Профессиональная выучка не позволяла им показать эмоции, и все же я видела их в глазах. Изумление, страх, что-то еще… Может, невольное восхищение нашей дерзостью.
Возле бывшего ученика Бернара, имени которого я так и не узнала, стоял молодой инквизитор. Взгляд незнакомца скользнул по моему лицу и телу. А потом переместился на ладонь, которую сжимал Август. И я увидела, как вспыхнули глаза стража. Лицо, залитое дождем, исказилось злостью, ненавистью и… болью. И я поняла, что из чужого тела сейчас смотрит совсем другой человек – Дамир Норингтон.
Он посмотрел в лицо Августа – с откровенной убийственной яростью. Потом в мое.
– Ну здравствуй, Кэсс, – сказал чужой голос.
Ответить я не успела, потому что в мою шею впился дротик. Следом еще один.
Я моргнула. И все исчезло.
Глава 24. Неварбург
Очнулась я в самолете. Открыла глаза и осмотрелась: сбоку иллюминатор, за которым пенятся облака, мои ноги укрыты пледом с символикой Святой Инквизиции, под головой – удобная подушка, наручников нет. Что ж, устроили меня с комфортом.
Маленький и очень красивый салон самолета пуст, если не считать инквизитора на соседнем кресле. Пожилой сухопарый мужчина в стильных очках читал газету. На его дорогом костюме не было знаков отличия или аксельбанта, лишь на пальце блестело тонкое белое кольцо. Незнакомец походил на профессора университета – немного рассеянного и совсем не страшного. Но когда незнакомец оторвался от чтения и посмотрел на меня, внутри что-то дрогнуло. Краешек чужой силы мазнул по моим линиям Духа и отозвался внутри неприятной вибрацией. Словно по стеклу провели куском пенопласта.
– С пробуждением Кассандра. – Инквизитор – а это несомненно был он, – доброжелательно улыбнулся. – Чай или сок? Обед?
Он указал на накрытый стол. От вида еды у меня потекли слюнки, но я лишь буркнула:
– Вы не похожи на официанта.
– Рад это слышать. – Он рассмеялся. – Я Арус Вер, проторей восточного экзархата.
– Ого. Какая честь, – не сдержала я изумления. Сам проторей, надо же! В иерархии империи этот человек отчитывается только перед архиепископом и монаршей семьей. – Я столь опасна, что меня сопровождает Совершенный высокого ранга?
– Ну что вы, Кассандра, – почти ласково произнес мужчина. – Вы совсем не опасны. В отличие от вашего друга. Но и он лишь потенциал, а не реальная угроза.
– Где он? – Я непроизвольно сжала кулаки, и милорд Вер снова улыбнулся. Наверное, моя злость казалась ему забавной.
– В другом самолете.
– Что вы с ним сделали?!
– Всего лишь усыпили, как и вас. Его полет пройдет с удобствами, не переживайте за вашего приятеля.
– Моего мужа, – с нажимом поправила я.
– Что? О, я не знал. Брак… консумирован? – Арус Вер прищурил темные восточные глаза и окинул меня внимательным взглядом. Нахмурился. – Вижу, что да… Не смотрите с таким удивлением, Кассандра. Помимо обязанностей Святого Воинства, моя основная работа – врачебная практика. Возвышение стало вершиной моей деятельности, а обретя Совершенство, я научился видеть состояние любых организмов. Что ж, вы говорите правду… Но я вижу и иное. Как врач, я обязан вам это сказать. Ваши линии Духа разрушаются. Стремительно, Кассандра. Разрыв ваших силовых линий достиг третьей стадии. Ваш деструктизм убивает вас, хотя, похоже, что вы этого не чувствуете.
Я хотела заорать, что он врет, но не стала. Я не ощущала изменений в себе, и все же…
– Деструктизм не развивается так быстро! Моему всего лишь…
Несколько лет. Этого я говорить не стала.
– У всех по-разному, – серьезно ответил мужчина. – Некоторые годами живут на начальной стадии,
