стражника в доме Дриа, этот воин не спал. Я даже не сразу поняла, что вижу перед собой серьёзного, повзрослевшего Алистера.
Как следовало поступить? Открыться ему первому? Снять капюшон, показать кольцо? А если он, не узнав меня, поднимет тревогу? И вдруг рядом совершенно бесшумно возник призрак: прекрасная девушка в розовом платье.
— Милостивая богиня… — прошептала я, глядя в её бесцветные глаза. — Прошу тебя, только не выдавай!
Меньше всего я ожидала увидеть спокойную улыбку на её губах. Девушка кивнула мне, как старой знакомой, и плавно двинулась вперёд, по тропе, мимо разинувшего рот парня. С него мгновенно слетела вся взрослость: глаза стали большими и растерянными, брови приподнялись. Мне было достаточно того, что девушка заведёт его за выступ на несколько секунд, и она справилась. Настроенный на магии проход, пускающий только тех, кому лично дал разрешение король, был для меня открыт, значит, теперь оставалось только доплестись до гостевого зала. Или сразу к Кайрону? А если он видеть меня не захочет? Вдруг велит убираться на все четыре стороны? Или даже оттолкнёт…
Нет, он бы никогда так не сделал. Рассердился, даже накричал бы — возможно. Но ведь мы по-прежнему были связаны не просто любовью — магией! Мне пришлось остановиться отдышаться возле картины с мирным пейзажем. Перед глазами потемнело на несколько мгновений, и в горло будто песок насыпали. А тут ещё накатило невероятно болезненное, сжимающее чувство, как будто живот максимально напрягся, и готов был лопнуть по шву… Нет, это уже были не тренировочные схватки.
— Только не сейчас, — пробормотала я. — Не в этот миг на свет проситесь!
Вдалеке были слышны голоса, наверняка это люди готовились встретиться с правителем. Но почему, так хорошо Кайрона зная, я вдруг опять начала его бояться? Словно в первый раз мы должны были увидеться. Будто и не было прогулок, узнавания, первого поцелуя, близости…
Мимо проплыл, словно в тумане, бледный призрак, и до меня только через минуту дошло, что это было моё собственное отражение. Поборов страх, я к зеркалу вернулась, и, заглянув в него, не узнала себя.
Волосы светлые, как песок, кожа смуглая, в крупных веснушках, а глаза громадные, на пол-лица, и такие растерянно-бесцветные, словно меня занесло не в обычный, а в призрачный мир. Если уж для себя самой я стала неузнаваема, что скажет Кайрн?..
Зато я помнила Преальд и дворец, и, несмотря на пережитое и свершённое, была здесь как дома. Все вещи остались на своих местах, фиолетовые цвета не поблекли, но видеть их было больно. А какую боль пережил Кайрн? Каким он стал, как изменился за это время? Как долго искал меня, пока не отчаялся? Однако, вскоре мне стало не до этих мыслей. Я вообще не могла думать. Делала три медленных шага — и останавливалась, нагибаясь у каждой следующей ниши. Не рожать. Не стонать. Терпеть. Но разве можно было вынести подобное в молчании?
— Ай! — не выдержав, пискнула я.
Меня бросило в жар, на лбу выступили капельки пота. Я дышала так громко, что могла быть услышана, но сдерживаться было уже выше моих сил.
— Простите, вам помочь?
Клянусь, я даже о схватках забыла, потому что этот голос принадлежал Кайрону. Меня просто приморозило к ковру, и пальцы, сжимавшие край стены, онемели. Я не знала, что ответить. Паника нарастала вместе с болью. Я повернулась, ковыляя прочь, но уже через несколько мгновений была мягко схвачена за плечо.
— Что вы здесь…
Капюшон он с меня снял тотчас, а вместе с ним стянул и повязку. И, когда я посмотрела в любимые, такие же глубокие и тёмные глаза, слёзы хлынули градом.
— Ива?!
Его шёпот оглушил меня. Сердце онемело, словно спасаясь в этой мерзлоте от новой муки.
— Кайрн! — всхлипнула я. — Прости, пожалуйста! Я люблю тебя… очень люблю… прости меня… что так долго… добиралась… Больно… Ай!.. кажется, у меня отошли воды…
Он был так растерян, что продолжал держать меня за плечи, пока я пыталась продышать кошмарную боль, но потом гаркнул так, что зазвенели светильники:
— Мортис!!! Живо сюда! Солнце, ты сможешь дойти до лестницы? Что за вопрос, конечно, нет…
— Прости… прости… — повторяла я, как заколдованная. — Я рожаю, Кайрн. Нет сил… терпеть!
Он подхватил меня на руки, и кое-как донёс, извивающуюся, до ближайшей комнаты, которая оказалась гостиной.
— Ты хочешь сесть? Или лечь? Как мне помочь тебе, котёнок?
Он целовал мои руки, но я не чувствовала прикосновений.
— Одежда… Кресло… Вода, — бормотала я, и этих разрозненных слов Кайрону хватало, чтобы меня понять.
Он помог мне снять плащ, стянул с меня обувь и нижние одежды, быстро нашёл чистые покрывала и полотенца, убрал с моего лица волосы, и, пока я растекалась по креслу, наслаждаясь секундным перерывом, в комнату ворвался, словно ураган, Мортис.
— В чём дело, Ваше Ве..
— Беги за повитухой и целителями, живо! Неси все лучшие зелья, всё необходимое!
— П-понял, — заикнулся от удивления мужчина.
Он даже разглядеть меня толком не успел — уже вылетел из комнаты спиной назад. Кайрн склонился ко мне.
— Вот, выпей немного. Я не знаю, можно ли…
Трёх глотков мне хватило, чтобы собраться с новыми силами.
— Ф… ш-ш-ш… М, — звуки выходили из меня сами собой, но я не кричала. — Я рожаю! Первый… он… и-ид-дёт!.. Сейчас! Боже, боже… тебе придётся…
— Первый?.. — отозвался мужчина с прежней растерянностью. — Мне посмотреть?
— Да-да! — выдохнула я. — Кажется, уже головка пошла! Прошу тебя… пожалуйста… как же больно!..
Энгмали сказала, что я почувствую, когда придёт время тужиться. А ещё она сказала не жалеть себя, и трудиться через муку и страх. Кайрн подложил мне под поясницу пару подушек, и стало как будто чуть легче. Юбки были задраны, я вцепилась пальцами в собственные колени, и, набрав в грудь побольше воздуха, сделала так, как учила Старшая: весь его направила в низ живота. Отдышалась, чувствуя кошмарную давящую тяжесть, и повторила на пределе возможностей. Теперь я вся была мокрая, и у меня соскальзывали пальцы. Кайрн говорил что-то, и хотя умом я его нежность понимала, для чувств слова звучали чужим языком. Боясь, что вывернусь наизнанку на следующей потуге, я всё-таки напряглась мышцы ещё раз, вскрикнула остро и пронзительно, и ощутила вдруг облегчение.
— Дыши, дыши, моя малышка… Я помогу ему… сейчас, моя хорошая… ещё чуть потерпи…
Пот гладом катился по лицу, а потом вдруг стало тепло, и я услышала прекраснейший звук: недовольный, нежный писк новорождённого. Когда Кайрн положил его мне на грудь, руки мужчины дрожали.
— Сын, — не своим голосом сказал он.
Я не знаю,
