исчезли, но я по ним не горевал – я вообще не заметил их исчезновения. Возможно, в какой-то момент я открыл глаза, а может, и нет. Зрение не могло сфокусироваться. Все тело превратилось в смутное, аморфное нечто. Я чувствовал, что плыву в теплом море или парю в облаках. Я перестал быть человеком, мое естество размывалось, сливалось, становилось единым целым с тем, что меня окружало.
И это лишь небольшая часть моего опыта. Главный эффект от наркотика заключался во всеобъемлющем чувстве облегчения. Нежными волнами меня омывало ощущение радости и спокойствия. Словно что-то развязало внутри меня миллиард крошечных узелков, и вся боль, испытанная мною в жизни, вмиг унялась В какой-то момент я почувствовал себя таким счастливым, таким новым, что заплакал, как ребенок, и это тоже принесло огромное облегчение. Наконец я без остатка превратился в волны и ощущал только яркое, экстатическое чувство благополучия. И, подобно волнам бесконечного моря, подчинился ритму…
Через какое-то время эффект наркотика ослаб, и я начал воспринимать то, что меня окружало. Меня это разозлило. Я не хотел так быстро возвращаться к реальности, хотя понятия не имел, сколько прошло времени. Но я чувствовал себя свежим и отдохнувшим, словно алкоголь и другие токсины в организме были уничтожены и я только что проснулся после долгого здорового сна. Потом мы с Линой улыбались друг другу, целовались, обнимались и ласкались, словно юные звери, не вполне воспрянувшие ото сна.
– Пойдем, – сказала она нежно. – Пора идти.
– Куда?
– Отвези меня домой.
Следующие несколько минут отпечатались в моей памяти мозаикой разрозненных образов. Я все еще приходил в себя. Но вскоре мы оказались на заднем сидении кэба, который ехал по пустынным лондонским улицам посреди ночи.
– Что это было?
– «Особая смесь».
Я увидел, как она улыбается в темноте, и потом она поцеловала меня еще раз. Я прижал ее к себе, запустил руку под шубу, и остаток пути мы проделали в такой позе. Ехали довольно долго, затем вышли у парка.
– Где ты живешь? – спросил я, когда кэб уехал.
– На другом краю леса.
– Принцесса за лесом.
Она повела меня за собой в парк. Мы шли медленно, продираясь сквозь заросли. Словно возбужденные подростки, останавливались через каждые несколько метров и яростно целовали друг друга. Очередная безумная смена декораций. После нескольких часов, проведенных в роскошных интерьерах «Фезерс», мы оказались посреди леса и страстно обжимались, как нищие любовники. Впрочем, здесь мне нравилось даже больше. Или, может, дело в том, что мы больше не могли сдерживаться – или не хотели… Мы оказали на небольшой поляне, окруженной кустарником и высокими деревьями, и не могли больше и шагу ступить к ее дому. Еще рано.
– Здесь, прошу, здесь, сейчас, сейчас…
Ее голос, хриплый, торопливый, одновременно кричал, молил и требовал. Мы катались вместе по траве. Мои руки нащупали разрез ее юбки, поднялись по шелку ее чулок, прикоснулись к ее ослепительно-потрясающим бедрам, и я вошел в нее, в ее теплую, обволакивающую глубину.
После мы ни минуты не лежали на земле, как выдохшиеся любовники. Лина уже была на ногах, продираясь сквозь чащу, как игривый дух. Я, спотыкаясь, следовал за ней. В один миг я ловил ее, а в следующий она вырывалась из моих объятий.
Наконец мы вышли на тихую улицу на краю леса. Она повисла на мне, словно выбившийся из сил ребенок. Мы перешли дорогу и оказались возле респектабельного кирпичного дома с небольшим садиком. Все дома на улице выглядели одинаково. Лина вставила ключ в замочную скважину и обернулась, взглянув на меня с хитрой улыбкой. Она была похожа на школьницу, которая задумала нечто дерзкое, например, пригласить домой парня, когда родители в отъезде.
– Хочешь зайти? – спросила она нежно.
Казалось, интерьер ее дома не походил ни на один на улице, а может и во всем Лондоне. Мне удалось осмотреть его только утром, потому что Лина попросила не включать свет, но того, что я увидел в темноте, мне вполне хватило. Она попросила меня снять пиджак, туфли и носки. Потом мы вошли в гостиную. На полу лежал ковер с длинным, упругим ворсом. Я шел по нему, словно по траве. Конечно, он был сделан не из травы, но казался натуральным и приятно покалывал стопы. В комнате почти не было мебели. В углу я разглядел темную массу, скорее всего, гору подушек, как в приватном обеденном зале в «Фезерс».
Но главный предмет в комнате находился у дальней стены. Огромный аквариум. Больше бывают только в зоопарках. Он был полукруглым и стоял на постаменте из необработанного камня. Даже в темноте было видно, что в него вложено много труда. Он был около полуметра в глубину и до двух метров в ширину. Снизу аквариум освещал тусклый свет, производя драматичный эффект. Несколько десятков красивых разноцветных рыбок плавали среди колышущихся водорослей. У меня в детстве был небольшой двадцатилитровый аквариум, и некоторых рыбок я узнал – голубые неоны, несколько данио-рерио, различные меченосцы, шоколадные гурами, хилодус – и множество других, незнакомых мне.
– Какая красота, – сказал я наконец.
– Я могу часами наблюдать за ними, – призналась Лина. – И иногда опускаю в аквариум босые ноги. Рыбки сначала пугаются, но потом любопытство берет верх, и они подплывают поближе к этим странным штукам. Мне нравится, как они касаются моих пальцев.
Она продолжила:
– Иногда мне хочется лечь на дно и почувствовать, как они облекают меня, как касаются всего моего тела. Именно так я представляю себе ощущение от серебряного цвета, если бы цвет можно было потрогать.
Я не знал, что на это ответить. Несколько минут мы оба молчали в темноте. Единственный звук в помещении – тихое бульканье воздушного насоса в аквариуме. Потом я почувствовал, что остался в комнате один.
Я прошел через арочный проход в соседнюю комнату. Она была намного больше, через окно в нее попадал свет с улицы. На полу лежал такой же ковер, но в центре комнаты выделялось большое черное пятно. Я понял, что это – круглое углубление около двух метров в глубину и трех в диаметре. Внизу я смог с трудом различить то ли саму Лину, то ли ее серебристую шубу.
– Эй!
– Спускайся.
Я спустился в углубление. На дне стояла водяная кровать.
– Потрясающе.
Мы облокотились на подушки, лицом к стене. Лина нажала несколько кнопок, и я увидел, что в стену в углублении встроена различная электроника – телевизор, стереосистема, об остальном я мог только догадываться. Типичные современные игрушки.
– Смотри, – сказала она мне.
Шторы, о существовании которых я