ледяным тоном предупредил женщин:
— На диваны, и сидеть тихо! Сунетесь помогать своим мужьям, порежу их на куски! — недобро жег их взглядом до тех пор, пока женщины не устроились на своих местах.
В комнате опять остался один подручный. Вспотевший и тоже в крови. Какой-то смятой тряпкой обтирал лицо и ожесточенно смотрел на женщин и детей. Сдавалось, была б его воля, он разорвал бы их прямо сейчас.
Выйдя в кухню, Хичков достал телефон, набрал номер и произнес:
— Твой заказ выполнен! Нет, привезти не могу! Обстоятельства не позволяют. Приезжай сам! — назвал адрес. — Буду ждать. Лучше ночью. Хорошо, буду ждать в это время! — отключил телефон, сел на стул, прижался к спинке, вытянул ноги.
70
В условленное время, глубокой ночью, когда Глеб и врач уже пришли в себя, и Вадим разрешил женщинам обтереть с их лиц кровь, чтобы, как он выразился, придать товарный вид, к подъезду, отключив фары, подкатил автомобиль, высадил троих человек, направившихся к подъезду, и отъехал чуть в сторону. Хичков выглянул в темное окно, удовлетворенно откашлялся, зашел в комнату, где горело одно бра, грубо отогнал женщин от мужчин, известил Корозова:
— Твой заказчик прибыл по твою душу! Приготовься!
Оставаясь неподвижным, Глеб заплывшими глазами смотрел на Вадима, как на пустое место, с которым уже не имело смысла разговаривать. Сейчас он увидит заказчика. Сейчас станет ясно, что вообще происходит?
Через некоторое время к автомобилю, из которого высадились трое, подкатил внедорожник с ярким светом фар. Нос к носу, капот к капоту. Свет ослепил водителя в стоявшем автомобиле. Из внедорожника выскочили несколько человек, и не успел ослепленный светом водитель сообразить, что произошло, как его выдернули на асфальт, разоружили, скрутили и положили в салон лицом в пол. Ему задали всего один вопрос. Он не ответил сразу. Ему ударили по ребрам. Он опять не ответил. Тогда по нему интенсивно заработали кулаками. И выбили все, что от него требовалось. Последним из внедорожника вышел Фокин. Застегнул на себе красивую осеннюю куртку, осмотрелся. Двор тихо спал. Зябкий ветер кружил, срывая остатки листвы с молодых деревцев. Светильники на столбах слабо рассеивали свет по черному асфальту. В доме тускло в разных концах светились несколько окон. За какими-то из этих окон не спал Хичков с подручными и пленниками. Остальные окна дома были темными, мрачными, холодными. Казалось, что за ними в квартирах такой же холод как на улице и люди спят в своих постелях, укутавшись в теплые одежды. К Борису подошли его парни. Один проговорил:
— Номер квартиры восемнадцать.
Неопределенно Фокин произнес:
— Ну-ну! — посмотрел исподлобья, в полумраке на круглом лице нельзя было разглядеть его выражения, спросил. — Надежно повязали? Не будет сюрпризов?
В ответ уверенно прозвучало:
— Надежней не бывает. Не будет никаких сюрпризов. Кляп забили.
Уверенной походкой Борис направился к подъезду. За ним — остальные.
В кухне свет не горел. Полоска тусклого света лежала на стене, пробиваясь из прихожей, где, как и в комнате, горело одно бра. Дожидаясь заказчика, Хичков вышел из комнаты и топтался в прихожей между столпившимися тут же подручными. Услыхав условный стук с площадки, Вадим кивнул подручному, стоявшему у входной двери, чтобы открыл. Тот щелкнул замком. Дверь подалась. На пороге возник силуэт заказчика с двумя охранниками. Вадим протянул ему руку, пригласил:
— Проходи!
Одет был заказчик в легкую летнюю неяркую куртку поверх неяркого костюма, словно осенний холод на улице с промозглым ветром был ему нипочем. Голова непокрыта, черный волос чуть растрепан ветром, но, похоже, немного приглажен ладонью. Лицо заказчика было опущено вниз. Хичков не зрел его, нахмурился. Походило на то, что, еще не видя результата работы Вадима, заказчик уже был чем-то недоволен. В прихожей столпилось много народу, было неуютно. Может быть, это вызывало отторжение у заказчика, но, возможно, были совершенно иные причины, о которых Хичков не догадывался. Чужая душа — потемки, говорит пословица. Однако Вадиму всегда не нравилось, когда он не понимал своих заказчиков. Это напрягало его. Ремесло, которым он занимался, не предполагало недопонимания между заказчиком и исполнителем. Опыт приучил его все раскладывать по полочкам. Четкое исполнение заказа было гарантией его процветания. Четкости он требовал от каждого, на кого возлагал исполнение. И не щадил никого, если что-то нарушалось. С этим заказом не все было просто, Хичкову приходилось вертеться, как ужу на сковороде. А потому сейчас недовольный вид заказчика встревожило его. Он отступил к комнатной двери. Заказчик спросил:
— Где?
Толкнув дверь в комнату, Вадим произнес:
— Здесь! — и отодвинулся от проема.
Ступив через порог, заказчик остановился, явно не ожидая увидеть в комнате кроме Корозова и его жены семью Гержавина. Вопросительно и раздраженно оглянулся на Хичкова, чуть попятился, угрожающе справился:
— А эти зачем?
— Балласт, — ответил Вадим, стараясь всем своим видом показать безразличие к пленникам.
— Заигрался! Засветил! — набычился заказчик.
— Без нагрузки не получилось! — оправдываясь, пробормотал Вадим. — Но я уберу эту проблему! Можешь быть спокоен! Мое слово — золото!
В комнате раздался раскатистый смех Корозова. Заказчик вздрогнул, повернулся к нему. Глеб лежал на полу в углу, связанный по рукам и ногам. Лицо в ссадинах с заплывшими глазами. Рядом с ним, так же избитый и связанный, лежал Гержавин. Корозов приподнял голову, выдохнул:
— А я-то весь мозг сломал, кто же этот таинственный заказчик на мою шею? А это оказывается Анатолий Вунин! Собственной персоной! Вот неожиданность! Правда, не ожидал! Хорошего компаньона отыскал себе Фокин. И чем же я тебе не угодил? Что-то не припомню, чтобы мы с тобой имели общие дела. Да и узнал-то я о тебе совсем недавно. Даже, по-моему, и познакомился с тобой не по-человечески.
Шагнув к Корозову, Вунин остановился против него, покачиваясь на ногах, молчком уставился на Глеба, прокалывая взглядом. Корозов легко выдерживал этот взгляд. Как и во время первой встречи, они оба чувствовали сейчас неприятие друг друга. Пошевелив связанными ногами и руками, Глеб воскликнул:
— Прикажи, чтобы развязали! Или ты меня боишься так же, как Хичков?
Не отвечая ему, Анатолий глянул на Ольгу, которая, привстав на локоть, в куртке и покрывале полулежала на диване, беспокойно следила за происходящим. Она видела правильные черты лица Вунина, какие, казалось бы, должны располагать к себе, между тем, у нее такого ощущения не было. Большие глаза всегда делают лица привлекательными, но о его глазах сказать этого было нельзя. Что-то скользкое было в его внешности и вместе с тем жестокое, отчего Ольге становилось не по себе. И она волновалась за мужа. Все
