завтра он так и поступит. Может быть, даже придумает историю про неё.
Грэйс повезло, ей достался гамак. Не только самый удобный приют для ночного путешествия, но и подходящий символ для её подвешенного состояния. Она забралась в него с ногами и обложилась вокруг подушками. Закрыть балдахин Грэйс не решилась – не хотела показаться невежливой – но потушила фонарь. Здесь установилось такое негласное правило: не заводить беседы с хозяином неосвещённого места, раз он предпочитает отдыхать в тишине. Все с пониманием его придерживались.
Постепенно голоса вокруг превратились в монотонный фоновый шум. Он не мешал Грэйс, а наоборот, прекрасно заполнял образовавшуюся в голове пустоту.
Человек всегда найдёт причину, чтобы быть несчастным. Достигнутые цели покажутся ложными, сбывшиеся мечты потеряют ценность, раз отсутствует предвкушение; у друзей жизнь складывается удачнее, а у врагов – и подавно. Грэйс обычно не жаловалась. Она с детства научилась отражать любые сомнения в собственном счастье подходящими «зато». Мама уехала, зато у неё остался самый лучший в мире отец. Сейчас отец далеко, без него тоскливо, зато рядом Сэми. Любимый человек не испытывает ответных чувств, зато остаётся другом, с которым можно проводить много времени вместе. Он предпочитает спать с другими, очевидно, из-за её вялого темперамента, зато… Да, порой система давала сбой. Тогда Грэйс сбегала, надеясь вновь отыскать себя и поверить в утратившие весомость контраргументы, а после чувствовала вину за импульсивные решения. Она попыталась отправить на берег мысленный сигнал и каким-то образом передать, что всё хорошо. Если бы только Сэми могла это почувствовать и не волноваться.
Грэйс вставила наушники в уши и нажала на плеере кнопку воспроизведения. Она привыкла, что обычно за этим не следует никакой реакции, поэтому не сразу услышала музыку. Тихие, с трудом различимые звуки старательно пробивались сквозь гул голосов и невидимые магические помехи, из-за которых в этом мире выходила из строя вся техника. Грэйс должна была удостовериться, что мелодия не является лишь плодом воображения. Она выбралась из гамака, уронив на пол подушки, и побежала к ведущей на верхнюю палубу узкой лестнице. Прижав руки к ушам, Грэйс потеряла равновесие и чуть не покатилась вниз, но чьи-то руки подхватил её за талию и поставили на ноги. Грэйс коротко пробормотала слова благодарности и продолжила путь, не обернувшись. Ей срочно нужна была тишина.
На верхней палубе никого не было. Грэйс замерла и прислушалась. Ошибки быть не могло – из наушников раздавалась прекрасная мелодия. Когда-то она стала музыкальным сопровождением для истории о другом путешествии, куда более увлекательном, чем то, на которое решились Грэйс и её друзья.
Не оригинальное исполнение оркестра – играл Тони. Грэйс всегда узнавала его особенную манеру: чуткость, с которой брались самые тихие ноты, и мастерское владение крещендо, когда от нарастающей музыки в грудной клетке надувался шар. Ещё немного, и он станет таким огромным, что получится оторваться от земли и полететь.
Грэйс раскинула руки и закружилась. Пусть музыка не танцевальная и не подходит для классических балетных па, её рисунок подсказывал движения. Пустая палуба с гладким деревянным настилом стала идеальной сценой, а солнечный диск, уже наполовину спрятавшийся в воде, – прожектором. Мягкие оранжевые лучи скользили по поверхности, подсвечивали волосы Грэйс, струились между её пальцами и вместе с ветром играли со складками платья. Они как будто тоже слышали музыку.
Композиция оказалась продолжительной, Тони два раза повторил коду, которая очень ему нравилась. Когда последние звуки растворились, Грэйс прислонилась к высокому левому борту перевести дыхание. Она не спешила возвращаться в общую комнату, хотела дождаться, когда живущее в западных водах чудище полностью проглотит солнечный диск.
Неожиданные звуки музыки из плеера произвели на Грэйс сильное впечатление, но куда больше её удивили раздавшиеся за спиной аплодисменты. Она торопливо спрятала наушники и обернулась. Чуть в стороне, укрывшись за надстройкой, стоял высокий мужчина в роскошном чёрном плаще. Продолжая рукоплескать, он неровной походкой направился к Грэйс, а ей хватило всего двух его шагов, чтобы узнать неожиданного попутчика.
– Смею заметить, танец восхитительный, – с улыбкой сказал Хромой. Дружелюбная эмоция давалась ему с трудом, хоть и была отрепетирована и выглядела вполне правдоподобно.
– Благодарю, – пробормотала Грэйс, – я не думала, что кто-то наблюдает за мной.
– Уверяю, в мои намерения не входило шпионить, – ответил Хромой, поклонившись.
– Не сомневаюсь в этом.
– Значит, будем считать наше знакомство счастливой случайностью.
При близком рассмотрении Хромой оказался моложе, чем Грэйс запомнилось, ему было не больше тридцати пяти. Он мало отличался от других жителей Марилии, с которыми Грэйс довелось общаться, разве что коротко стриг светлые волосы и гладко зачёсывал их назад. Хромой имел правильные черты лица и даже обладал своеобразной привлекательностью, но Грэйс трудно было оценить это из-за негативных впечатлений от первой встречи. Как же Хромой тогда рассвирепел из-за твёрдого матраса! А Сэми с Джеком ещё осмелились обворовать его и привязать к столу в таверне. Хоть бы Хромой не злился за тот инцидент. Грэйс ведь не обижалась, что они после этого целовались.
А теперь… Будет ли пределом невоспитанности вернуться к созерцанию заката и тем самым выразить желание остаться в одиночестве? Для начала Грэйс решила помолчать и показать себя никудышным собеседником. Она с вежливой улыбкой уставилась на Хромого и терпеливо ждала, когда тот пожелает ей приятного вечера и удалится. Но вместо этого Хромой решил продолжить знакомство.
– Меня зовут Хиус, – сказал он.
– Хиус, – повторила Грэйс, – как холодный зимний ветер.
Казалось, он удивился, но попытался не подать вида.
– А как я могу тебя называть?
– Грэйс. – Она не хотела говорить своё имя, но проще вести себя естественно.
Словно услышав зов, с моря подул ветер. Солнце почти зашло, и тепло дня сменилось вечерней прохладой. Грэйс поёжилась. К сожалению, это не укрылось от взгляда Хромого, и после слабых возражений ей всё-таки пришлось благодарно принять красивый плащ и накинуть его себе на плечи. Сам внимательный благодетель остался в белоснежной шёлковой рубашке, которая не знавала ни пятен, ни складок.
– Прекрасный вечер, – сказал Хиус, бережно расправив на Грэйс воротник. – Великолепие заката у воды уступает только восходу солнца в горах. Ты одна путешествуешь?
Ну вот, началось.
– Да, одна, – ответила Грэйс.
Улыбка Хромого стала шире.
– Удивительно, но мне сдаётся, что мы уже встречались. Ты не бывала в Вириене?
Теперь Грэйс была рада, что можно спрятать под плащом руки, которые вдруг стали мешать. Как, ну как он мог запомнить? Она ведь такая невзрачная…
– Правда, я как раз недавно там была! – радостно воскликнула Грэйс. – Там мой дедушка живёт. Мы собирались вместе поехать
