— Впрочем, коль скоро уж мы заговорили о доказательствах — у Алекс они нашлись бы, поскольку ее юность отнюдь не была безоблачной. Ей пришлось бы всего лишь повидаться с вашей женой. Девочки могут, не стесняясь, рассказывать друг другу всякое… и даже показывать. Если бы Алекс хоть на секунду продемонстрировала свои половые органы вашей жене — в семье Вассер наступил бы нешуточный разлад, не так ли? И вот — опять же, это только наше мнение, — вывод напрашивается такой: она планировала улететь из страны на следующее утро, но у нее не хватало денег, всего двенадцать тысяч наличными. Поэтому она позвонила вам, чтобы попросить еще.
— В сообщении, которое она мне оставила, ничего об этом не говорилось. И потом, откуда бы я взял деньги посреди ночи?
— Возможно, она хотела попросить вас найти для нее деньги, в которых она нуждалась, чтобы обустроиться за границей. И не слишком затягивать с этим. Побег — дело дорогостоящее… Но мы к этому еще вернемся, я уверен. Итак, в тот вечер вы вернулись домой уже за полночь. И что же вы делали?
— Я поехал в то место, которое она мне назвала.
— По какому адресу?
— Бульвар Жувенель, дом сто тридцать семь.
— И что там было, в доме сто тридцать семь по бульвару Жувенель?
— Ничего.
— Как это — ничего?
— А вот так, ничего.
Луи, не дожидаясь распоряжения Камиля, мгновенно оказался за компьютером и вбил адрес в строку поисковика на сайте, где можно найти все городские здания и маршруты. Через несколько секунд он сделал Камилю знак приблизиться.
— Надо же, — покачал головой Камиль, — действительно ничего… Дом сто тридцать пять — офисные помещения, сто тридцать девять — чистка одежды, сто тридцать семь — бывший бутик, ныне закрытый. Здание выставлено на продажу. Вы думаете, Алекс хотела купить бутик?
Луи, невольно улыбнувшись, перешел к перечню зданий на другой стороне улицы. Через пару минут по его лицу стало заметно, что ничего интересного не обнаружилось.
— Разумеется, нет, — раздраженно отозвался Вассер. — Но я так и не узнал, чего она хочет, потому что она не пришла.
— Вы не пытались ей позвонить?
— Я звонил, но она отключила телефон.
— Да, это правда, мы проверили. Она отключила телефон три дня назад и с тех пор не включала. Очевидно, в связи с отъездом. И сколько времени вы пробыли в том месте, возле бутика, выставленного на продажу?
— Я оставался там до полуночи.
— Вы терпеливый человек. Это хорошо. Когда любишь кого-то, готов многое терпеть, это всем известно. Вас там кто-нибудь видел?
— Не думаю.
— Досадно.
— Досадно для вас — это ведь вы хотите что-то доказать, а не я.
— Ни для вас, ни для меня — попросту досадно. Это порождает темные пятна, создает сомнения, вызывает подозрение о вымышленной истории. Но не важно. Допустим, я вам поверил, и этот инцидент исчерпан. Вы не дождались Алекс и вернулись домой.
Тома ничего не ответил. Если бы за его мозговой деятельностью следил сканер, сейчас наверняка было бы заметно, как усилилось мельтешение нейронов, стремящихся выстроиться в наиболее удачную конфигурацию.
— Итак? — настойчиво переспросил Камиль. — Не дождавшись Алекс, вы вернулись домой?
Мозг Вассера, мобилизовавший все свои ресурсы, все же не нашел ни одного удачного решения.
— Нет, я поехал в отель, — наконец ответил Вассер.
Он произнес это с решительностью человека, бросающегося в холодную воду.
— Ну надо же! — произнес Камиль, слегка ошеломленный. — Так вы знали, в каком отеле она поселилась?
— Нет. Но поскольку она звонила оттуда, я просто набрал этот номер — он сохранился в списке входящих звонков.
— Хорошая идея. И что же?
— Никто не отвечал. Потом меня автоматически переключили на автоответчик отеля.
— Какая жалость. И тогда вы вернулись домой.
На сей раз возникло ощущение, что оба мозговых полушария Вассера буквально завибрировали. Он закрыл глаза. Что-то подсказывало ему, что в динамике допроса нет ничего хорошего, но он не знал, как лучше всего поступить.
— Нет, — ответил он наконец, — я поехал в отель. Он был закрыт. И на ресепшене никого не оказалось.
— Луи?.. — полувопросительно сказал Камиль.
— Да, отель закрывается в половине одиннадцатого вечера. Позже клиентам нужно набрать код, чтобы войти. Его им сообщают после регистрации.
— И тогда, — сказал Камиль, обращаясь к Вассеру, — вы вернулись домой.
— Да.
Камиль обернулся к подчиненным:
— Вот так оборот! Арман, у тебя, кажется, какие-то сомнения?
На сей раз Арман не стал вставать с места:
— У меня свидетельства двух человек, месье Лебуланже и мадам Фарида.
— Так-так… Но ты уверен?
Порывшись в бумагах, Арман ответил:
— Да, извини, я немного ошибся. Фарида — это не фамилия, а имя. Мадам Фарида Сартауи.
— Извините моего коллегу, месье Вассер, — у него вечные проблемы с иностранными именами… И кто же эти люди?
— Постояльцы того самого отеля. Они вернулись к себе в пятнадцать минут первого ночи.
— Ну ладно, ладно, хорошо! — наконец взорвался Вассер. — Хорошо!
60
Ле-Гуэн ответил после первого же гудка.
— На сегодня все, — сообщил Камиль.
— Что у вас?
— А ты сейчас где?
Ле-Гуэн замялся. Это означало: у женщины. Это означало, что Ле-Гуэн влюбился — иначе он с женщинами не спал, это не в его стиле, а следовательно…
— Жан, я тебя уже предупредил: я больше не буду у тебя свидетелем. Ни в коем случае. Ни за что!
— Я знаю, Камиль, не волнуйся. Я устою.
— Я могу на тебя положиться?
— Абсолютно.
— Здесь я за тебя всерьез опасаюсь.
— Какие у тебя новости?
Камиль посмотрел на часы.
— Его сестре понадобились деньги, она ему позвонила, он поехал к ней в отель.
— Хорошо. Дальше он уперся?
— Ничего, расколется. Теперь это только вопрос терпения. Я надеюсь, что судья…
— На сей раз его реакция была безупречной.
— Хорошо. Ну тогда лучшее, что можно сделать в данный момент, — это немного поспать.
И была ночь.
Три часа утра. Это было сильнее его, и в этот раз он не стал сопротивляться. Пять ударов, и ни одним больше. Соседи прекрасно относились к Камилю, но все-таки доставать молоток и стучать им в три часа утра… Первый удар застал их врасплох, второй разбудил, третий озадачил, четвертый разозлил, пятый заставил в ответ постучать в стену кулаком… но шестого не последовало, все смолкло. Теперь Камиль мог повесить автопортрет Мод на гвоздь, вбитый в стену гостиной. Гвоздь держался хорошо, Камиль тоже.