шалью. Во время трапезы она пыталась прислуживать Ивану и Илье. С большим трудом удалось заставить ее сесть, поесть и поведать о себе.
– Моим отцом был славный Али-паша – наместник шахиншаха, да живет он вечно, – начала рассказ красавица. – Он был наместником в Янине. Моя мать, прекрасная Василика, была эллинкой. Она воспитала меня в христианской вере, против чего батюшка не возражал. Пользуясь неограниченной властью, отец стал устанавливать в Янине свои порядки. Говорят, под его управлением город процветал. Это явилось причиной ссоры с шахиншахом, да живет он вечно. Он подумал, что батюшка хочет отделиться от него и создать собственное царство. Наверное, так оно и было. Не знаю. Отец находился в постоянных сношениях с италийцами и франками. Они помогали ему деньгами и оружием. Сам папа Целестин поддерживал отца, часто присылая послов с письмами и дарами. Но, когда началась война, когда шахиншах, да живет он вечно, направил войска на Янину, никто не пришел на помощь батюшке. Город оказался в осаде. Папский посол граф Фернан де Морсер, помогавший отцу военными советами, предал нас. Он помог войскам войти в город. И тогда… Тогда…
Гайде зарыдала.
Царевич смутился, взял красавицу за руку и попытался успокоить ласковыми словами. Пересиливая слезы, Гайде договорила:
– Тогда воины шахиншаха, да живет он вечно, казнили моего отца и братьев. А матушку и меня привезли в Ниневию как подарок. С тех пор я живу во дворце.
– В каком возрасте ты покинула Янину? – спросил юноша.
– Мне было тогда пять лет, – ответила отроковица. – Десять лет я провела в Серале, в этом мерзком вертепе разбойников. Как долго мы с матушкой молили Бога, чтобы Он спас нас и извел из этой адской бездны! Увы, матушка не дожила до сего дня. Ныне она свободна, но не здесь, а в царствии небесном, у Христа. Впрочем, ее молитвы и слезы не пропали даром. Всемилостивый и всемогущий Бог услышал ее. Шахиншах, да живет он вечно, подарил меня тебе, сахиб. И я надеюсь, теперь у меня начнется новая жизнь.
– Да, дела! – вздохнул юноша. – Есть о чем подумать. Утро вечера мудренее. Уже поздно. Давайте ложиться спать. Завтра я придумаю, как нам быть дальше.
Все разошлись по комнатам. Но не успел Иван раздеться и улечься на коврах, как к нему пришла Гайде.
– Я буду спать с тобой! – заявила она.
– Ты с ума сошла, девчонка. Брысь отсюда! – царевич растерялся от столь неожиданного поворота дел.
– Нет, меня тебе подарили. Я теперь принадлежу тебе. Я твоя жена. И я буду спать с тобой.
– Какая ты мне жена? Иди к своим рабыням, девочка!
– Ты гонишь меня? Я не нравлюсь тебе? – Гайде заплакала.
– Нет, ты мне нравишься. Но этого недостаточно, чтобы стать моей женой. Так не бывает. Тем более у христиан.
– Но могу ли я хотя бы спать в твоей комнате? В этом доме есть еще один мужчина. Но я принадлежу только тебе.
– Это Илья-то мужчина? Ну, как хошь. Пожалуйста, спи в этой комнате. Только не мешай мне. Вот тебе подушка. Вот одеяло.
Гайде уютно устроилась в ногах у юноши и скоро заснула. А тот еще долго ворочался, слушая ее ровное дыхание.
«Что делать? – размышлял Иван. – Вот навязалась обуза на мою шею! Илья, Гайде да еще две ее прислужницы. Связали они меня по рукам и по ногам. Куда их девать? Надо что-то срочно соображать. Думай, голова, думай».
Глава 74
Рано утром Иван тихо встал, оделся и вышел. Гайде даже не проснулась. Только вздохнула под одеялом.
«Тоже мне, жена! – подумал царевич. – С такой соней ни кола ни двора не останется. Все воры растащат».
Он пошел на конюшню, оседлал Эдьдингара и поехал в город. Никто не задерживал его, не мешал. Хотя стражники и взглянули пристально.
– Вот что, друже, поедем-ка на рынок рабов. Поглядим, что это за позорище, – шепнул юноша скакуну.
Улицы уже были заполнены народом. Все что-то продавали и покупали. Назойливые торгаши с криками «Купи, сахиб!» кидались прямо под копыта. Возле мандиров всадника окружали попрошайки и канючили: «Бакшиш, сахиб!»
Невольничий рынок располагался за главными воротами, у городских стен, обветшавших и поросших травой. Он был подобен морю. Тысячи людей волнами двигались в разные стороны. Сотни людей продавали, сотни покупали, и тысячи продавались.
Однообразной гнетущей музыкой звучал над этим морем звон цепей.
Какого живого товара тут только не было! Мальчики и девочки, юноши и девушки, мужчины и женщины. Белокожие, чернокожие, желтокожие. Светловолосые и темноволосые. А какие глаза! Голубые, серые, зеленые, карие, черные. И в этих глазах всевозможные чувства: надежда, безразличие, стыд, страх, боль.
Взяв коня под уздцы, Иван пошел по рядам. Торговцы хватали его за рукава и зазывали на разные лады. Кто громко и настойчиво. Кто тихо и вкрадчиво:
– Сахиб! У нас красавицы из Урюпы. У нас чернокожие прелестницы! У нас девственницы из Сиама, Тонкина и Аннама! У нас мальчики!
Но царевич не слушал торговцев и не смотрел на них. Он глядел на рабов. Вот он увидел могучего высокого мужчину, русоволосого и голубоглазого. Увидел и окликнул:
– Эй, дядя, ты откуда?
Тотчас подскочил заморыш-басурманин в полосатом халате и белой чалме.
– Хочешь разговаривать с рабами, плати.
Юноша, не удостоив сарацина взглядом, сунул ему в лицо кулак.
– Откуда ты, дядя?
Великан исподлобья глянул на Ивана.
– Из черкасской земли.
– Как ты здесь оказался?
– Попал в полон.
– Давно ты в рабстве?
– Десять лет.
– Что ты спрашиваешь? – рассердился басурманин. – Хочешь покупать, покупай. А не хочешь, иди своей дорогой. Это первосортный кузнец. Ему цена – двести дирхамов. Нет денег? Проваливай!
Царевич прошел дальше. Вот продают чернокожих невольниц. Одна из них сидит на земле и плачет. Кандалы до крови натерли ей руки и ноги.
– Откуда ты, девица?
– Из страны Буганда.
– Где это?
– О, очень далеко…
Купец не дал договорить. Льстиво улыбаясь и кланяясь, он стал кружить вокруг юноши:
– Эта девушка – дочь вождя. У себя на родине она считалась первой красавицей. Я заплатил за нее двести дирхамов, но тебе, сахиб, продам по дружбе за триста. Это очень дешево. Не прогадаешь!
Иван хотел ударить сарацина. Едва сдержался и пошел дальше.
Вот продают урюпеек. Среди них белизной и красотой выделяется златокудрая красавица в грязном изодранном платье. Она старается держаться гордо, но взгляд ее исполнен страха.
– Сестра, ты откуда?
– Из ляшского королевства.
– Кто ты?
– Шляхетская дочь Мария Потоцкая.
– Как ты попала…
Подбежал торговец и заорал:
– Плати деньги и спрашивай. Нет денег –
