губы. — Закон не может быть изменен в одночасье.
— Нет, но его нужно изменить — проворчал Артур. — И быстро. Мне надоело жить с таким уровнем коррупции. Чертовски оскорбительно думать, что мы не видим уровня сокрытия и дерьма, которое они распространяют.
Я сглотнула, умирая от желания задавать вопросы, но не желая перебивать. Имею ли я вообще право спрашивать?
Технически, я была на закрытой встрече по просьбе Артура. Конечно, я могла спросить — иначе, что я здесь делала?
Открыв рот, я попыталась сформулировать разумный вопрос. О чем были телевизионные кампании? Какие прозрачные данные они могли бы раскрыть?
Однако, как и много раз в прошлом, Артур почувствовал мое любопытство и повернулся ко мне лицом. Простое действие — повернуть свое тело к моему — позволило мне вступить в разговор.
— Клео, мне нужно, чтобы ты поняла, что вот-вот произойдет. Мне нужно, чтобы ты была на борту, потому что это тоже зависит от тебя.
Я сжала свой почти пустой бокал.
— Я хотела бы понять.
«Что зависит от меня?»
— Я хочу знать.
Самсон сцепил пальцы, переводя взгляд с Артура на меня.
— То, что ты сейчас услышишь, совершенно секретно. Мне не нужно спрашивать, можно ли тебе доверять, — указывая на Артура, он нежно улыбнулся. — Он доказывал свою надежность снова и снова. Так что я знаю, что ты не подведешь. Но пока это не начнется, ты не можешь сказать ни слова, понимаешь?
Я кивнула. Это было нетрудно пообещать. Мой разум был хранилищем — я была мастером скрывать свои секреты даже от самой себя. Скрыть их от других было бы совсем нетрудно.
— Я даю тебе слово.
— Прекрасно.
Лицо сенатора было открытым и нетерпеливым. Мелкие морщинки вокруг глаз говорили о стрессе, но также о смехе и счастье. Он выглядел строгим, но добрым — такой же взгляд был у Уоллстрита и Артура. Уоллстрит и Самсон взяли байкера-разбойника и превратили его в точное оружие. Оставалось надеяться, что это было во благо, а не во вред.
Самсон устроился в удобном кожаном кресле.
— Я просто начну с самого важного и отвечу на любые твои вопросы.
— Хорошо.
Склонив голову набок, он улыбнулся Артуру.
— Килл обратился ко мне несколько лет назад с предложением перестроить правительство Соединенных Штатов.
— Что? — выпалила я, резко поворачивая голову к Артуру.
«Что черт возьми, это значит?»
Артур фыркнул, выпил остаток своего напитка и поставил пустой стакан на столик.
— Все произошло не совсем так.
Самсон засмеялся.
— Отлично. Хочешь полную историю? Я расскажу тебе. Около трех лет назад Килл вломился в мой дом с двумя своими приятелями-байкерами. До смерти напугал меня и мою жену.
Мои глаза сузились.
«Что он сделал?»
— Логистика, — сказал Артур, переплетая пальцы. — Я сделал это не просто так.
Самсон увлек меня своей историей.
— Вместо того, чтобы держать нас под прицелом и требовать денег, услуг или чего-то еще, чего можно ожидать от чертова байкера в три часа ночи, он свалил огромное количество бумаг в изножье моей кровати и удобно устроился в кресле. Он сказал что-то вроде...
— «Извините за вторжение, я не собираюсь вас пугать - просто хочу, чтобы вы отнеслись ко мне серьезно. Нужно предпринять что-то радикальное, и у кого-то должны быть гребаные яйца, чтобы это сделать», — прервал его Артур. В его глазах плясали веселые искорки. — У бедного парня чуть не случился гребаный сердечный приступ, особенно когда он столкнулся с целой ночью бумажной работы в виде всех сокрытий, скандалов и правонарушений, совершенных правительством с 1995 года. Я мог бы пойти еще дальше, выявить больше доказательств, но какой в этом был бы смысл? Информации было более чем достаточно, чтобы доказать безумный уровень коррупции и собрать жизнеспособные аргументы в пользу революции.
Мои глаза расширились. Интрига в этой тайной комнате поглотила меня.
— Но как ты можешь надеяться захватить самую большую власть в мире?
Артур откинулся на спинку кресла, вытянув перед собой длинные ноги.
— Легко. Мы информируем людей, которые в первую очередь дали им власть, — он откашлялся, его страсть возросла до тех пор, пока воздух не задрожал от несправедливости.
Это было то, во что верил Артур. Это то, над чем он работал. Не просто месть или жажда смерти тех, кто причинил ему зло. Вот оно. Он стал линчевателем, пытаясь свергнуть нечестное правительство — то самое правительство, которое отправило его в тюрьму за преступление, которое он на самом деле не совершал, при этом позволяя настоящим грешникам уйти на свободу. Он был жертвой — так же, как и я.
Я… теперь я поняла.
Внезапно все обрело гораздо больше смысла.
Я задрожала на стуле.
— Это… это невероятно. Вы беретесь за что-то грандиозное.
— Кто-то должен — сказал Самсон. — Почему не мы?
— Почему не люди, которые сделали правительство таким, какое оно есть? Разве они не несут ответственность?
— Да, но большинство из них не хочет меняться, а другие довольны тем, как обстоят дела. Нужен посторонний, чтобы начать что-то новое. Нужен кто-то вроде нас, — сказал Артур.
— Кто-то вроде тебя? — моя голова закружилась. — Почему?
Вместо ответа на мой вопрос Артур задал свой собственный
— Что привлекает людей в байк-клубы? Почему мужчины охотно поворачиваются спиной к закону и совершают незаконные действия, зная, что это может причинить им вред, бросить в тюрьму или, что еще хуже, убить?
Я пожала плечами, моя кожа покрылась мурашками. Тюль и корсет моего платья заключили меня в тюрьму, заставляя прислушиваться к его огромным идеалам. Зеленые глаза Артура пронзили мои, ожидая ответа. Я попыталась вспомнить, почему мужчины умоляли о возможности стать «КинжаломНо все было испорчено Рубиксом и образом жизни, который они предпочитали тому, который даровал Артур.
— Эм… любовь к беззаконию?
— Я всегда так думал, но благодаря Артуру у меня открылись глаза, — вклинился Самсон
Артур сказал:
— У меня свои проблемы с правительством. Судебная система оставляет желать лучшего. Они поверили лжи, созданной моим собственным отцом, и позволили твоему покушению на убийство остаться безнаказанным, приговорив тебя к восьми годам без памяти, живущим в полном одиночестве. — Его голос стал грубым. — Эти причины личные. Если это не затрагивает их на более глубоком уровне, никому нет дела до того, через что
