— Ты… смотрела на картину?
— Да, она очень гармонично вписана в комнату. Красиво. Мне нравится.
Руки аккуратно убрались с изучаемых мест, а сам этросс поднялся и сел рядом. Матрас прогнулся под его весом.
— Почему ты решила, что я ее люблю?
— Разве в спальне станут вешать что-то, что не нравится? Да еще и на таком месте, чтобы видеть перед сном и при пробуждении?
— И ты думала об этом, пока я…
Выразительное молчание звучало громче слов. Саша кивнула, глядя на мужчину снизу вверх. Вставать она пока не торопилась.
— Я же говорила… Я не получаю удовольствие от близости.
Судя по выражению лица, ей поверили, но радоваться пока было рано.
— Может, тебе все-таки нравятся женщины?
Показалось, или в вопросе теперь прозвучала надежда?
— Нет…
И даже не соврала. Что эмира совсем не обрадовало. А ведь если разозлится, может решить, что с милостью он поторопился, и отправит ее обратно в камеру. Прежде чем мужчина дозрел до столь заманчивого решения, Александра села и запахнула жилет.
— Зато я умею играть в карты.
— Во что?
От Батимы она уже знала, что на Этре карточные игры неизвестны.
— Карты. Я знаю, что этроссы предпочитают шатранжи. А на Земле любят играть в карты. Я могу научить правилам, и тогда вы станете единственным этроссом, владеющим этим умением.
Взгляд. Главное взгляд попроще. И выражение лица. Помягче. Полегче. Она всего лишь наивная, недалекая девица, пытающаяся быть полезной и устрашенная тюрьмой.
Эмир усмехнулся. В глазах его снова вспыхнул интерес.
— Рассказывай. Я хочу знать, что тебе известно.
Известно было многое. Спасибо папиным путевкам в лагеря, где кроме карт и поиграть было не во что. Кто бы знал, где ей эти знания пригодятся…
…Уже через полчаса, благодаря призванному роботу, они стали обладателями простейшей колоды из тридцати шести карт. Рисунков на них не было. Обозначения вышли весьма условными. Но в целом читаемыми. А дальше…
…Она правильно рассчитала, что тот, кто имеет одну зависимость, легче подсядет на другую. Эмир оказался азартен. Играл с интересом. Проигрывал с яростью. Выигрывал с горящими глазами. Он втянулся. И весьма быстро. А когда узнал, что игр несколько, а не одна…
— Просто так играть неинтересно, — его взгляд снова скользнул по ее фигуре. Неутоленное желание давало о себе знать. Это тоже было предсказуемо.
— Можем играть на вопрос, — предложила Александра, хмурясь и рассматривая карты. Она поддавалась. Позволяла мужчине выигрывать чуть чаще, чтобы поддерживать его настроение.
— Это как?
— Выигравший задает любой вопрос проигравшему. Тот должен ответить правду.
— И что же ты можешь мне рассказать? — насмешливо приподнятые брови и ирония во взгляде.
— Я могу рассказать о Земле. Разве эмиру не интересно узнать о планете из первых уст?
И хлопнуть ресницами. Пару раз. Улыбнуться. Неуверенно. Но с надеждой. Робкой. Пусть поверит, что он — единственный господин и владелец ее судьбы, и она уже заранее смирилась с такой участью.
— Давай попробуем… Но ты. Я не стану отвечать на вопросы о побеге или безопасности дворца.
— Я лишь предлагаю небольшой обмен культурными ценностями…
Наивность и немного обиды. Совсем чуть-чуть, ведь на повелителей не обижаются. Они всегда правы. Во всем. Главное — поддерживать в них эту веру…
…В отведенную ей комнату Александра вернулась ранним утром в сопровождении охраны. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и едва не подпрыгнула от раздавшегося в темноте голоса:
— Ты все это время была с эмиром?
Батима выступила вперед, а Саша тихо выругалась на родном.
— Напугала. Да… Я от него.
Она прошла мимо застывшей этори, проводившей ее изумленным взглядом. Развязала пояс, позволив ему упасть на ковер. Скинула тапочки.
— И… как…ты?
— Нормально. Жить буду.
Застежки на жилете поддавались с трудом. Пальцы путались. Глаза слипались. Зевоту подавить не удалось. Да она и не старалась. Не став даже пытаться прикрыть рот.
— Ты… ты…
Батима проводила взглядом упавший жилет, а затем рубашку. Белье Саша решила оставить. Спать можно и в нем. Залезла на кровать. Замоталась в покрывало и улеглась на подушку.
— Ты не делила с ним постель!
Возмущенное восклицание выдернуло ее из подступающей дремы. Пришлось оторвать голову от подушки и сфокусировать взгляд на нависшей над ней фигурке.
— Не делила. Глупостей тоже не творила. Успокойся.
— Но… он же отправит тебя назад!
— Не отправит… — Саша снова зевнула и закрыла глаза. — Я его еще покеру не научила…
— Что?
Девушка приоткрыла один глаз и вздохнула.
— Вечером расскажу. А сейчас дай мне поспать, а? И это… Ночью эмир снова ждет меня у себя. Так что найди там платье или еще что… Можно шаровары. В них удобнее.
Ответом стал долгий протяжный вздох. Потом кровать прогнулась под весом Батимы.
— Я рада, что ты нашла к нему подход, — тихо произнесла она и еще тише добавила: — Ночью… Когда пир закончился, флот Этры был отправлен к Киорису. В наступление.
Сон как рукой сняло. Александра замерла. Затем медленно открыла глаза. Нервозность девчонки стала понятна. Страх. И неизвестность будущего.
— Это что-то меняет для нас?
— Если для тебя — нет, то и для меня тоже.
Ждать. Вот то единственное, что они могут. Ждать. Победы или поражения.
— Хорошо. Спасибо.
Этори выдохнула. И едва слышно произнесла:
— Пленник еще жив. Его держат отдельно. Я слышала, почтенный Марсад делает опыты с ядром корабля киорийцев.
И Байона держат рядом с лабораторией. Скорее всего. Ведь он — единственный, кто хоть что-то понимает в строении корабля и инженерии. Жив — уже хорошо.
— Он занимался этим и по дороге сюда. Недолго. Я думала, они оставили ядро в покое.
Их голоса сливались с тишиной. Едва уловимые. Почти неразличимые.
— Отец… он велел продолжить. Я слышала… первую лабораторию пришлось поменять. Там что-то случилось.
Что-то. Обтекаемая формулировка. За ней может прятаться все, что угодно. Смерть. Взрыв. Уничтожение оборудования. По крайней мере, ясно, что Талия не даст им скучать. Но почему же этроссы никогда не видели ядра? Или она ошиблась, и на Этре нет Археосов?
— Кто теперь контролирует исследования?
