На лбу выступила испарина. Стало жарко. Диагностика завершилась, и Саша, позволив орудиям выстрелить еще пару раз, перераспределила энергию.
— Все на борту?
— Экипаж весь, — снова сказал… кто-то. В этот раз смутные образы получилось отогнать быстрее. Они только мешали. — Пассажиры… насколько это возможно.
— Газ скоро будет в зоне поражения. И к нам приближаются шмели. Если не поторопимся.
— Всем пристегнуться.
Руки легли на штурвал. Дыхание замерло. Желудок завязался узлом и рухнул куда-то вниз. На мгновение ее накрыл ужас. Парализующий. От которого невозможно ни кричать, ни плакать. А только замереть каменным изваянием. В голове не осталось ни одной мысли.
Но она заставила пальцы разжаться и сжаться снова, возвращая себе контроль.
— Закрыть люк, — короткая команда, и остается только надеяться на то, что рабы успели добежать. Им нельзя ждать. Нельзя, чтобы кто-то на корабле заразился. Нельзя, чтобы кто-то еще погиб…
Секунды ожидания. Вибрация по полу от двигателей. Пот, стекающий по лицу.
— Люк закрыт.
— Взлет.
Руки потянули штурвал на себя. Голова стала пустой. Совершенно. Остались только рефлексы. Выставить полную мощность. Задрать нос как можно выше. И рвануть с места вверх, словив такую перегрузку, что живот прилип к позвоночнику. Ее вдавило в кресло. Почти размазало. Линкор взревел от такого обращения и мелко задрожал, словно возмущаясь. Странно, что она это почувствовала. И поняла. Странно. Но…
Выстрелы по защитным полям. Взлетай они медленнее, урона было бы больше. Дребезжащий корпус. Дрожь и вой в двигателях. На самом деле его не слышно. Это только воображение. Или… нечто иное. Память?
Курс пришлось скорректировать, когда была набрана нужная высота. Входить в стратосферу под прямым углом — не самое лучшее решение. Оттягивать штурвал от себя, выравнивая громоздкий корабль с пассажирами на борту — непросто. И, наверное, стоило бы быть аккуратнее. Но что-то внутри упорно твердило, что иначе их бы сбили. Выжить от перегрузок проще, чем от прямого попадания орбитальной станции.
По губам потекло что-то теплое. Александра, не глядя, вытерлась рукавом. Оставалось еще совсем немного. Миновать внешнее кольцо защиты планеты и после — открытый космос.
— Всем приготовиться. Будет трясти.
Летая с пассажирами на борту, не стоит совершать маневры уклонения второго порядка. Нужно ограничиться первыми. Параграф десятый учебника Начальной авиации.
Иногда выжить важнее, чем комфорт пассажиров. Саша понадеялась, что те ее простят. Потом. Когда все закончится.
Следующие минуты растянулись в сплошной поток маневров, вытекающих один из другого. Орбитальные станции были неповоротливы и местами повреждены. Прорехи в защите и помогли им вырваться. Правее. Левее. Выше. Левее. Ниже. Переворот на сто тридцать градусов. Чей-то стон сзади. Тихая ругань. Стабилизация. Левее. Выше. Выверт в противоположную сторону на шестьдесят. И все…
Выстрелы прекратились также внезапно, как и начались. Кольцо защиты осталось позади. Шмели этроссов не были приспособлены для длительных перелетов и должны были повернуть назад. Особенно если дворец оказался в зоне поражения.
Байон… Где-то там прогремел взрыв. Капитан погиб. А вместе с ним ядро, с которого все началось.
Саша с трудом разжала пальцы и посмотрела на боковой монитор. Но вместо цифр увидела лишь свое отражение. Растрепанная. С размазанной по подбородку кровью. С лихорадочно блестящими глазами. И посеревшими губами.
Пора было кое-что признать. Лаборатория на Этре изначально была экранирована так, что воздействие ядра не распространялось за ее пределы. Талия не могла приходить к ней. А значит все, что она видела, было… галлюцинациями.
Девушка перевела взгляд на панель и запустила автопилот. Выставила координаты Киориса. Скорость. Запустила уже полноценную диагностику. А потом медленно встала. Пошатнулась, ухватившись на спинку кресла. Все присутствующие в рубке молча смотрели на нее. Все знали, что она не смогла бы поднять этот корабль. И все видели, что здесь происходило.
В тишине Александра вышла в коридор и побрела к медицинскому блоку. На полу и диванах в кают-компании сидели и лежали люди. Кто-то молчал. Кто-то стонал, сжимая пострадавшие конечности. Кто-то то ли спал, то ли потерял сознание.
Саша искала знакомые лица. И едва не врезалась в Батиму, которая несла таблетки. Лицо у нее было зеленовато-серым. Кудряшки повисли.
— Многие успели…?
Девчонка отрывисто кивнула.
— Нам повезло.
Она прошмыгнула мимо, а землянка направилась дальше. Чем ближе к медблоку, тем больше было стонущих или потерявших сознание. Им требовалась помощь. Но гиатрос на корабле была только одна. И ей оставалось только разорваться, чтобы помочь всем.
Икар уже находился в капсуле. В соседней оказалась сестра эмира, и ее показатели мигали красным. Доркас суетилась вокруг, производя какие-то манипуляции.
— Ее все-таки вытащили…
Дышать стало чуть легче. Рядом остановился Окинос, чьи подчиненные метались на подхвате с перевязочными материалами и диагностами.
— Мы успели в последний момент. Перегрузка ее потрепала. Не знаю, выживет ли…
Про легче можно было забыть. Саша села на пол в самом углу, чтобы не мешать. И, скорее всего, отключилась, потому что пришла в себя от легких похлопываний по щекам и влажной ткани, которой ей протирали кожу.
— Давай, девочка, посмотри на меня. В глазах не двоится?
Встрепанная Доркас заглядывая ей в глаза.
— Нет. Девушка… этросска выжила?
— Да. Ребенок тоже. Сейчас оба восстанавливаются.
— А Икар?
— Пока в медикаментозном сне. Я не знаю, чем его отравили. Если бы были образцы.
Образцы. Пчелы. Александра подняла взгляд к потолку, на котором сидели два полосатых тельца.
— Эти подойдут?
Гиатрос запрокинула голову и с шумом выдохнула.
— Да. Но как… Неважно. Пойдем. Я отведу тебя в каюту, — киорийка аккуратно закинула ее руку себе на плечо и плавно встала. — Пустых палат, к сожалению, не осталось. Носилок тоже.
Саша послушно переставляла ноги.
— Доркас… Ты сможешь усыпить меня до самого Киориса?
— Нам лететь почти семь дней. Ты уверена?
— Кажется, я сошла с ума…
