Его взгляд вернулся к груде обломков, перекрывших вход в долину. Подземный толчок, возможно, в результате землетрясения, обрушил часть этих стен. Такое с ним уже бывало, но ему с трудом верилось, что именно их двоих дожидался Господь веками, чтобы как следует тряхнуть здесь землю.
Если это землетрясение, вскоре последует толчок послабее. Надо поторапливаться и как-то транспортировать Саманту к середине долины: там безопаснее. Перемещать пострадавших в таких катастрофах всегда рискованно, особенно если задет головной или спинной мозг. Однако оставаться на месте было бы верхом неосмотрительности.
У Толботта не было времени ловить лошадей и сооружать волокушу наподобие индейской. Толчок мог повториться в любую минуту. Подбадривая себя, Слоан приподнял Саманту, поддерживая ее голову в нужном положении, затем осторожно закинул на плечо и медленно зашагал прочь от неустойчивой груды камней.
Саманта отнюдь не была миниатюрной, но Слоан нес ее как пушинку, и страх за жизнь девушки только придавал ему силы. Она не издала ни звука, так и ехала на нем – охапка безвольных конечностей. А ведь по своей земле ей надлежало шагать широко и весело, выплескивая безграничную энергию, смеясь, напевая и рассказывая о достоинствах этой девственной почвы.
Слоан не задумываясь отдал бы за это свою правую руку. В ужасе от того, что Саманта никогда уже не сможет смеяться или петь, он поежился.
Ему нельзя потерять ее, никак нельзя! В голове промелькнуло, что он сумел бы постепенно заставить ее сменить гнев на милость, но это лишний раз подтверждало его глупость. Он решил, что если после тех, десятилетней давности, потерь он еще может жить, то непременно наверстает упущенное. Чушь! Тогда он потерял лишь нечто материальное, теперь он терял душу. С безжизненным телом Саманты в руках, Слоан как никогда остро ощущал это. Только она поддерживала в нем жизнь. Потеряв ее, он умрет.
Нет, нельзя потерять ее, никак нельзя! Он был врачом, чертовски хорошим врачом когда-то. И потому при необходимости использует любое доступное ему средство, не исключая и молитву, но спасет ее. Пусть потом обзывает его идиотом, вонзит нож ему в живот, но она очнется и будет жить!
Толботт отыскал заброшенную лачугу в тополях у ручья. Тополя определенно кто-то посадил, как кто-то должен был соорудить и лачугу. Он не задавал себе вопросов, а просто толкнул дверь, осмотрел жилище изнутри и осторожно уложил Саманту на пол в квадрат яркого солнечного света, падающего из открытой двери.
Девушка не двигалась, но удовлетворенный тем, что теперь она в надежном месте, Слоан пошел за лошадьми. Они не отозвались на его клич, но позволили к себе приблизиться. Он покормил их с рук овсом, добытым из седельных мешков, и повел к лачуге.
Некоторое время он возился с седлами, разворачивал одеяла и готовил в углу ложе из травы и сухих листьев. Затем бережно перенес Саманту в относительный комфорт. Шерстяной жакет он набросил ей на грудь, а своей накидкой укрыл ноги. Эта накидка была плотнее любого из одеял.
Холодной водой из ручья Слоан промыл ей рану. К этому времени опухоль сильно увеличилась, но кровотечение остановилось. Приподняв ее голову, он молился, чтобы все обошлось.
Ледяная вода заставила девушку вновь пошевелиться. Слоану показалось даже, что задрожали ее ресницы, но он мог просто принять желаемое за действительное. Он попробовал успокоить себя тем, что с рефлексами у нее все в порядке: пальцы ног реагировали на поглаживание, пальцы рук шевелились, и не было никаких признаков повреждения внутренних органов. Она просто не просыпалась.
Слоан разложил костер и вскипятил воду, затем исследовал их маленький продуктовый запас и посчитал, что в лучшем случае его можно будет растянуть на сорок восемь часов. А дольше в этой забытой Богом дыре делать нечего.
Ближе к закату Слоан добрался до каменной дамбы, блокирующей вход в долину, и крикнул – на случай, если кто-нибудь остался наверху. Так оно и было, но Джо еще не вернулся.
Слоан попытался было вскарабкаться на груду камней, но они сыпались повсюду, где он ставил ногу. Что ж, выход есть – прокопать или взорвать. Последний вариант казался рискованнее.
Человек наверху крикнул, что видит приближающегося Джо. Слоан старался сохранять терпение, ожидая известий, но на самом деле всем сердцем устремился к хижине, где лежала Саманта.
Нетерпение Толботта усиливалось по мере обсуждения способа спустить провиант. Еда его не заботила, ему нужна была аптечка. Кому-то в конце концов пришла идея забраться на сосну и спустить груз, привязав его к веревке, переброшенной через сук.
Слоан подпрыгнул и потянул его вниз, помахав темной фигуре в ветвях.
– Взял! Брэдшоу с вами? Он лучше других сообразит, как сюда пробиться.
Джо отозвался с какого-то карниза на другой стороне камнепада:
– Он здесь. Мы взяли с рудника все инструменты. Я сказал миссис Нили, что завтра к концу дня вы будете дома.
– Что ж, попробуй. Если получится – салун твой. – Слоану доводилось работать на рудниках, и в чудеса он не верил.
– Зато она успокоилась, – оправдываясь, отозвался Джо. – Я сказал ей, что медикаменты нужны для одного из рудокопов. Хорошо еще, что она не ездит верхом, иначе сейчас была бы здесь.
– А Рэмси достаточно трезв, чтобы присмотреть за ней и девушками?
– Он там вместе с Доннером. – Затем последовала короткая заминка, и Джо продолжил: – Кстати, ты знаешь проводника, который нашел это место?
Сердце Слоана екнуло.
– Да. Он говорил, что работал в этих горах еще в сорок девятом.
– Проводник исчез.
В воцарившейся тишине стал слышен свист ветра.
– Утром посмотришь, куда он поместил взрывчатку, – наконец распорядился Слоан, – возможно, что-то еще осталось. Не разрешай никому разводить огонь у этих камней.
– Есть. Мы будем осторожны. Как Саманта?
– Спит, – солгал он. – Мы нашли лачужку у ручья. Мне пора туда.
Двигаясь обратно уже в сумерках, он спрашивал себя, что заставило его солгать. Может, он пытался обмануть самого себя? Ему-то ведь известно, что такое сотрясение мозга. Сейчас он был так встревожен, что даже не проклинал грязного ублюдка, который вызвал этот взрыв. Он непременно свернет шею Андерсону, когда выберется отсюда, но не раньше, чем поправится Саманта.
Уже чувствовался аромат кофе, который он приготовил накануне. Он с опаской подходил к лачуге, но надежда всегда умирает последней. Сердце Толботта бешено забилось, когда он вошел в открытую дверь.
Тени здесь были гуще. Слоан опустился на колени у импровизированного соломенного тюфяка и потрогал лоб Саманты. Холодный. Он открыл аптечку и сотни раз благословил предусмотрительную Элис Нили. Она положила туда абсолютно все, что могло понадобиться, даже порошки от головной боли. Впрочем, пока Саманта не очнулась, они бесполезны.
