Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
На вендское происхождение сказания Иоакимовской летописи указывают некоторые сохранившиеся детали. Прежде всего обращают на себя внимание имена персонажей, характерные для западных славян: Борживой (Буривой) – чешское княжеское имя, окончание «-мысл» встречается у чехов – Пржемысл, у поляков – Земомысл, у ободритов – Гостомысл, Добомысл, у хорватов – Драгомысл и Людомысл.
Сон Гостомысла имеет скандинавские аналогии. Открыв «Круг земной» Снорри Стурлусона (сага о Хальвдане Черном), мы обнаружим, что необыкновенное раскидистое дерево символизирует там норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого (ствол) и его многочисленное потомство (ветви). Невозможно с точностью сказать, кто совершил это «литературное заимствование»: ободриты у скандинавов или наоборот (Хальвдан Черный является современником Рорика Ютландского и исторического Гостомысла, но, как мы помним, это же имя – Хальвдан – носил и отец Рорика). Древесный культ существовал у разных народов древней Европы. Например, Ибн Фадлан, воочию видевший купцов-русов на Волге, передает, что их тела были разукрашены «древесной» татуировкой. Почитание деревьев было чрезвычайно распространено и среди кельтов. При этом в отличие от более развитых частей Римской империи, где дерево обычно считалось лишь посвященным богу, его атрибутом или угодным божеству даром, кельты воспринимали его как божество. В древней Ирландии деревья почтались даже в качестве предка, благодаря чему многие люди называли себя «сын вяза», «сын сосны» и т. п. Поэтому вполне возможно, что символ плодоносящего дерева не является чьей-то «национальной собственностью», а относится к общему мифологическому фонду народов Балтийского региона.
Очевидно лишь, что в Иоакимовскую летопись «сон Гостомысла» попал не из новгородских преданий. Помимо его скандинавской параллели, об этом говорит еще одно соображение. Хотя имя Гостомысла упоминается в нескольких древнерусских памятниках, но известия о нем крайне сбивчивы и неопределенны: он то ли новгородский посадник, то ли воевода, то ли князь. Противоречивость древнерусских известий об этом лице еще раз доказывает, что круг преданий о Гостомысле, имевший хождение на Руси, родился вдалеке от Новгорода и Киева. Ведь и название словенского города, где княжит Гостомысл из Иоакимовской летописи – Великий град, – полностью совпадает с названием столицы ободритского князя Гостомысла из Фульденских анналов – Велиграда (Мекленбурга).
В связи с этим стоит обратить внимание и на Колмогард, где, по сведениям Иоакимовской летописи, обитают всезнающие волхвы. Славянское слово «град» в скандинавской форме «гард» (gardr) известно только в районе славянского Поморья, как, например, в названии города Старграда – Старгард. Значит, и название Колмогарда может быть прочтено по-скандинавски – «Островной город» (от сканд. holmr – «остров»). В таком случае вполне возможно, что Колмогард – это Аркона или остров Рюген в целом. Ведь, как мы знаем, именно к рюгенским жрецам поморские славяне обращались за различного рода предсказаниями.
Из этих наблюдений со всей очевидностью следует, что события, приуроченные «Повестью временных лет» к исторической реальности древнерусского Севера, на самом деле произошли на балтийских землях вендов-ободритов.
Теперь мы должны задаться вопросом: почему имя Рорика оказалось связанным с русью?
Поморские русы, скорее всего, фигурировали уже в ободритском варианте предания. Рорик вполне мог опираться на них в своих военных предприятиях. Русы враждовали с данами, поэтому Скьолдунги, находящиеся в ссоре со своими соотечественниками, были их естественными союзниками. Вряд ли может считаться случайностью, что первым леном брата Рорика, Харальда, была Рустрингия – «область русов» во Фрисландии. Возросшая военная мощь Рорика в период его викингских походов, после того как он лишился наследственных владений в Ютландии и фрисландского лена, необъяснима без учета этой поддержки. Да и кто еще мог оказать ему помощь? Ободриты были ослаблены поражением 844 г. от восточных франков. Силы фризов были подорваны еще в конце VIII в.; в IX столетии они даже не были в состоянии самостоятельно защитить свои земли от нападений норманнских пиратов. Остаются русы, чьи правители, в сознании своего могущества, почти в то же самое время присвоили себе титул кагана; они одни и могли предоставлять в распоряжение Рорика огромные флотилии в 350 кораблей.
Возврат Рорика к язычеству в 840-х гг. создавал отличную почву для сближения с русами, которые яростно враждовали с христианскими народами. «Трудно описать, – пишет Гельмольд, – какие мучения они христианам причиняли, когда вырывали у них внутренности и наворачивали на кол, распинали их на крестах, издеваясь над этим символом нашего искупления». Именно христианских пленников рюгенские жрецы приносили в жертву Святовиту.
Поэтому почти не приходится сомневаться в том, что Рорик пришел княжить к ободритам из Рустрингии с многочисленной «русской» дружиной, и, значит, Рюрикова «русь» попала в наши летописи также из ободритского предания.
«Варяжское» заселение Новгородской земли
Признав, что летописное сказание о призвании Рюрика есть перелицованное на русский лад вендское предание, в котором нашли отражение исторические обстоятельства вокняжения Рорика Ютландского у ободритов после смерти в 844 г. КНЯЗЯ Гостомысла, мы отнюдь не обесцениваем этим летописные сведения о древнем периоде русской истории. Конечно, приходится навсегда расстаться с несколькими колоритными персонажами и смириться с некоторым обеднением событийной канвы начальной русской истории. Но эта потеря с лихвой возмещается обогащением ее содержания, ибо использование древнерусскими книжниками ободритского предания о призвании Рорика позволяет сделать вывод о тесных связях древней Руси со славянским Поморьем, что, в свою очередь, проливает новый свет на политическую и культурную жизнь Новгородского Севера.
В настоящее время накоплен богатый и разнообразный исторический материал, доказывающий «варяжские», славяно-вендские корни значительной части славянского населения Новгородской земли. Исследования захоронений в здешних курганах XI–XIII вв. удостоверяют, что физический облик местного славянского населения соответствует расовому типу балтийских славян[187].
Языковеды, в свою очередь, отмечают некоторые особенности новгородского и псковского диалектов, не встречаемые у других восточнославянских племен, но находящие параллели в славянских наречиях южного побережья Балтики[188].
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
