Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
На самом деле они пытались воссоздать фантазию. Коронационная хартия, содержавшая преувеличенные обещания справедливого правления, была издана, когда Генрих I пришел к власти и стремился любыми путями обеспечить себе поддержку против своего брата и претендента на корону герцога Роберта Нормандского. Когда его положение укрепилось, Генрих стал игнорировать большую часть обещаний, так что значимого периода, в течение которого бароны и землевладельцы были довольны действиями короны, никогда не существовало. В то время они этого не знали, но в 1215 году бароны требовали большего, чем любой английский монарх после Норманнского завоевания был готов дать.
Главными заботами баронов были личные. Они хотели сохранить свое благосостояние и получить лучшее отношение короля. В результате многие положения Великой хартии вольностей касались проблем наследования, землевладения и военной службы и были направлены на ограничение плат и сборов, взимаемых королем, и снижение щитового сбора. Пункт 49 был посвящен излюбленному приему Иоанна – захвату заложников – и требовал немедленного освобождения всех пленных, удерживаемых в этом качестве в настоящее время. В сущности, аристократы, обсуждавшие положения Великой хартии, не были одержимы эгалитарными идеями и не стремились в первую очередь обеспечить главные человеческие свободы и равенство для всех.
Тем не менее мятежные бароны и король Иоанн в 1215 году соперничали за сторонников. Для этой цели баронская партия внесла ряд положений в Великую хартию вольностей, отвечавших интересам рыцарского класса и более широких слоев населения. Пункт 29, к примеру, гарантировал рыцарям справедливые условия службы и приличное обращение, а пункт 8 давал право вдовам не выходить повторно замуж против их воли. Отдельные аспекты документа относились к «сообществу всей земли». Самые известные его положения – 39 и 40, согласно которым «ни один свободный человек не будет арестован, или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо [иным] способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе как по законному приговору равных его [прав] и по закону страны». А также «никому не будем продавать права и справедливости, никому не будем отказывать в них или замедлять их». Именно эти положения, вставленные в середину документа, породили идею, что Великая хартия вольностей утверждает основные и всеобщие права на правосудие и свободу, а позже обеспечили основу для появления такого явления, как суд жюри.
К сожалению, документ долго не продержался, и причиной тому стали принятые в нем формулировки и выражения. К примеру, пункт 1 вроде бы делал договор нерушимым – ведь Иоанн объявил, что «пожаловали мы также всем свободным людям королевства нашего за нас и за наследников наших на вечные времена все нижеписанные вольности, чтобы имели их и владели ими они и их наследники от нас и от наследников наших». Но бароны в пункте 61 навязали жесткий контроль над действиями короля. Король согласился, «чтобы бароны избрали двадцать пять баронов из королевства, кого пожелают, которые должны всеми силами блюсти и охранять и заставлять блюсти мир и вольности, какие мы им пожаловали и этой настоящей хартией нашей подтвердили, таким именно образом, чтобы, если мы или… кто-либо из слуг наших в чем-либо против кого-либо погрешим или какую-либо из статей мира или гарантии нарушим… двадцать пять баронов совместно с общиною всей земли будут принуждать и теснить нас всеми способами, какими только могут, то есть путем захвата замков, земель, владений и всеми другими способами, какими могут, пока не будет исправлено нарушение согласно их решению». Это было существенное ограничение королевской власти, и Иоанн был готов 15 июня на это пойти, но только чтобы временно прекратить противостояние и суметь укрепить свое положение. Такого ущемления власти монарха не потерпел бы ни один король XIII века. Только один этот пункт гарантировал, что Иоанн откажется от Великой хартии вольностей при первой же подходящей возможности. Уже в середине июля Иоанн втайне связался с папой, потребовав, чтобы Рим осудил документ.
Договор, согласованный 15 июня, стал черновиком для более долгосрочных и важных документов будущего, и Уильяму Маршалу в этом процессе была отведена немаловажная роль. Но сила Великой хартии вольностей 1215 года была подорвана уже в начале сентября, когда в Англию прибыло письмо от папы, гневно ее осуждающее. Иннокентий предложил неограниченную поддержку королю Иоанну, новому вассалу Рима, и осудил соглашение в Ранимеде как «позорное и низкое, а также незаконное и несправедливое». Иннокентий заявил, что хартия «бесчестит Апостольский престол [Рим], ущемляет права короля и позорит английскую нацию», и в заключение объявил ее не имеющей законной силы. Теперь у Иоанна появился официальный мандат игнорировать условия Великой хартии вольностей, но в других местах лишь немногие представители баронской партии обратили внимание на уничижительную риторику папы. Даже представитель латинской церкви в Англии архиепископ Стефан Лэнгтон наотрез отказался отвергнуть хартию. В результате он официально лишился своей должности. В общем, обе стороны заняли укрепленные позиции, и полномасштабная гражданская война казалась неизбежной.
С КОРОЛЕМ
Уильям Маршал провел большую часть лета 1215 года, наблюдая за обороной Уэльса, но не смог предотвратить существенные потери от натиска коренных валлийцев в Северном Пембрукшире, Кармартене и Гоуэре. Он оставался не у дел и осенью, пока король Иоанн пытался подавить повстанцев, укрепив свою армию фламандскими наемниками. На юге бароны были окружены в Лондоне, и Иоанн даже сумел захватить замок Рочестер после тяжелой девятинедельной осады.
В декабре король начал жестокую карательную кампанию в Англии, грабя территории мятежных баронов. Один хронист описал, как люди Иоанна рыскали с обнаженными мечами и ножами, грабя «города, дома, кладбища и церкви, не щадя ни женщин, ни детей». Параллельно этому насилию без разбора Иоанн пытал захваченных пленных, якобы для устрашения противников. В результате роялистские армии стали называть «отродьями дьявола» и саранчой, покрывшей землю. Такой дикости в королевстве не видели после смутных дней анархии во время правления короля Стефана семьдесят лет назад.
Некоторые бароны, подвергшись такому сильному давлению, предпочли отступить, но большинство лишь укрепились в решимости противостоять ненавистному режиму. Загнанные в угол мятежные бароны сделали решительный шаг – послали Сейра де Квинси во Францию с предложением английской короны принцу Людовику. Законность притязаний Капетинга – через брак с внучкой короля Генриха II – представлялась сомнительной, но, учитывая омерзительные выходки Иоанна, о мудрости или законности такого выбора никто не думал. Многие ведущие члены баронской партии ожидали, что Людовик в обмен на поддержку выделит им дополнительные земли. Французский принц объявил, что отправится в Англию во главе своих армий весной 1216 года, но заранее выслал передовой отряд, который прибыл в Лондон в январе.
Некоторые современники приветствовали перспективу вмешательства Капетингов. Гиральд Уэльский, к примеру, назвал Людовика Французского «новым светом», который разгонит мрачные тучи анжуйской тирании. В «Истории» эта идея не была поддержана, и приглашение французского принца названо «в высшей степени глупым деянием». Там также сказано, что французские силы, расквартированные в Лондоне, по большей части пили вино и больше ничего не делали. Король Иоанн понял, что прибытие Людовика изменит баланс сил, и потому отправил Уильяма Маршала и Питера де Роша, винчестерского епископа, с миссией во Францию в надежде, что им как-то удастся убедить Филиппа-Августа отказаться от вторжения. Но Капетинг остался непреклонным.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
