Тем не менее она ничего не сказала, поскольку не желала использовать мальчика так же, как использовали ее.
Тянулись долгие секунды, а Свен все не отвечал. Сердце Эммы тяжело колотилось в груди. Свен мог приказать своим бойцам схватить ее и убить ее спасителей, но это стоило бы ему собственной жизни и жизни его сына. Едва ли он готов был заплатить такую цену. Но что, если он солжет? Что, если он пообещает их отпустить, а затем направит на них своих людей? Но затем она вспомнила слова Эльфгара о Свене: «В нем сочетаются храбрость и честь». Если это так, то Свен сдержит свое слово. И все же опасность оставалась.
— Клянусь Одином, хозяином Вальгаллы, и Христом, владыкой небес, что никто не причинит вреда англичанам и их королеве! Они могут идти, куда пожелают, и мои моряки не станут преследовать их и хватать, это я им обещаю!
Эмма кивнула Этельстану. Он опустил меч и салютовал королю. А затем, как будто они были боевыми товарищами, а не заклятыми врагами, викинги помогли англичанам взвалить их погибшего соратника на коня.
Прежде чем они отправились на север, Эмма еще раз взглянула на берег. Кнут стоял на галечном пляже, спиной к морю и обратив к ней свое лицо. Он просто неподвижно стоял и смотрел на нее непостижимыми темными глазами.
— Что такое? — спросил Этельстан, несомненно, опасаясь, не предприняли ли викинги чего-либо подозрительного.
— Ничего, — сказала она, неотрывно глядя в глаза сыну Свена в надежде разгадать его мысли. — Как вы думаете, викинги теперь оставят нас в покое?
— Если вы имеете в виду, сдержит ли Свен свое слово и позволит ли нам беспрепятственно вернуться в Винчестер, — то да. А если вы имели в виду, отведет ли он свои драккары от наших берегов, то на это нет ни малейшей надежды, — ответил Этельстан. — По крайней мере, пока мой отец — король Англии.
Глава 28
Август 1003 г. Домик этелинга неподалеку от дельты реки Оттер, графство Девоншир
Этельстан сунул еще одно полено в очаг, согревая остывшее к утру помещение. За стенами охотничьей сторожки — его тайного убежища — рассветное небо начинало сереть над полями и близлежащим лесом. Он этого не видел, но слышал утренние песни птиц, ощущал едва уловимую перемену в воздухе, предшествующую восходу солнца. Вскоре кухонная прислуга, пастухи и конюхи начнут свои дневные хлопоты, но тут его никто не побеспокоит, пока он их не призовет.
На кровати в другом конце комнаты под мехами спала Эмма. Он не сводил с нее глаз все те часы, пока было темно, невзирая на усталость. Сам он уснуть так и не смог, беспрерывно прокручивая в уме события этой долгой ночи и предвидя страшную расплату, которую, скорее всего, принесет с собой наступающий день. Он скорбел о своем погибшем соратнике Эдсиге, который теперь покоился в монастыре в Оттертоне. Он оставил братии серебра, чтобы они вознесли молитвы за упокой его души, похоронили в святой земле и навсегда забыли, что здесь был некий аристократ со своими товарищами. Затем он отослал Эдмера и Эльфмера с вестью для Уаймарк, что Эмма цела и невредима.
И что же дальше? Вряд ли рассвет принесет радостные известия, когда Свен и его воинство мародерствуют в западных графствах. Свен лишился главного трофея, но он найдет возможность отомстить и наполнить свои драккары серебром. Он боялся, что Эксетер — это только начало. Шпионы Свена, вероятно, сообщили ему, что войска короля плохо подготовлены к нападению, что и подтвердится на деле.
Этельстан оперся затылком о стену позади себя и уставился невидящими глазами на едва освещенные огнем очага потолочные балки. Если бы он вчера взял с собой больше людей, смог бы он тогда захватить Свена? Вряд ли. Ему помешал не недостаток людей, а несвоевременность. Он пришел на побережье слишком поздно. Он смог бы пленить Свена только в том случае, если бы это было угодно Богу, но Бог распорядился иначе. Вероятно, церковники правы и народ Англии покаран за свои грехи.
При всем при этом, он полагал, что Свен не обошелся без помощи со стороны англичан. В противном случае, откуда он мог знать, что Эмма покинет город лишь с небольшой охраной? Откуда он мог знать, где ее ждать? Кто-то из окружения Эммы, должно быть, предоставил эти сведения Свену или его агентам, и, если он это сделал единожды, он это может сделать еще раз.
Эмма зашевелилась на кровати, и он перевел взгляд на нее, отчасти надеясь, что он ее не побеспокоил, и в то же время желая, чтобы она проснулась и он смог бы поделиться с ней своими размышлениями. Вчера вечером они поговорили совсем недолго. Он увез ее сюда, настолько далеко и от побережья, и от Эксетера, насколько было возможно в течение двух-трех часов. Она расспрашивала его о своих придворных, и он мог ее уверить лишь в том, что Уаймарк в безопасности в его замке и что Маргот, скорее всего, укрылась в монастыре Марии Магдалины. Больше он ей ничего определенного сказать не мог, поскольку не знал наверняка, какая участь постигла Эксетер, хотя и опасался, что наихудшая. После этого она молчала до конца их поездки, ни разу не пожаловавшись на то, что он гнал их лошадей так быстро, как только мог, чтобы добраться до этого пристанища.
Однако, когда она оказалась здесь, источник ее внутренних сил, который помог ей выдержать все бесконечные испытания того дня, в конце концов иссяк. Она безутешно рыдала, обвиняя во всем себя: в смерти телохранителей, пытавшихся ее защитить, а также мужчин, женщин и детей, которые, несомненно, погибли в Эксетере; винила себя за то, что так легкомысленно покинула крепость с малочисленной охраной.
Этельстану хотелось утешить ее, он пытался обнять ее, но она вырвалась, как дикая кошка. Ему не оставалось ничего другого, как отойти в сторону, стать безмолвным свидетелем ее самобичевания и отчаяния и дожидаться, когда буря утихнет. Наконец, ее ярость иссякла, и она, поддавшись усталости, погрузилась в глубокий сон.
Он наклонился вперед, спрятав лицо в ладонях. Вина за все лежала не на королеве, а на Свене, короле Дании. И вместе со Свеном — на Этельреде, короле Англии, из-за кровавой бойни, которую он учинил в прошлом ноябре и которая привела викингов к берегам Англии. Ричард, брат Эммы, также сыграл в этом свою роль, искусно уклоняясь от своих союзнических обязательств. Время его поездки к южным границам, открывшей путь датскому флоту в его северные порты, безусловно, было выбрано не случайно. В сравнении с деяниями столь могущественных игроков роль Эммы в этой трагедии не имела большого значения.
Открыв глаза, Эмма услышала пение птиц. Она поморгала. Ночной кошмар, в котором были Свен и Эксетер, кровь и ужас, был так правдоподобен, но все же вот она, в целости и сохранности, в Англии, в теплой постели, в комнате, привычно пахнущей горящими в очаге дровами.
Она поискала глазами Этельстана и увидела его рядом, с лицом, спрятанным в ладонях, как будто он молился. Она вспомнила прошедшую ночь, как он пытался ее утешить, а она на него злилась. Такая ярость была бы к лицу мужчине. Мужчина может дать выход своей злости в свирепости, может швырять вещи, драться, даже убить своего неприятеля. Однако леди и в особенности королева всегда должна оставаться невозмутимой. Королева обязана превращать свое чувство вины в молитву, а свою злость сосредоточить на острие иглы для вышивания. Той ночью она была далека от такого поведения. Как этот человек, которого она любит, посмотрит на нее после того, как она на него набрасывалась, словно умалишенная? И простит ли он и все другие ей ту катастрофу, которая постигла Эксетер по ее вине? Она почувствовала, как слезы снова наполняют глаза при этой мысли, но она сразу же их вытерла. Сегодня она будет держать себя в руках. Сегодня она снова будет королевой.
